Люк Дженнингс - Убивая Еву

Вилланель летит по фальшивому паспорту на имя Манон Лефевр, которая пишет для французского инвестиционного бюллетеня. По легенде, она направляется в Лондон для встречи с редактором одного сайта, желающим завязать партнерские отношения. Выглядит она профессионально неброско: тренчкот средней длины, узкие джинсы и ботильоны. Она без макияжа, но, несмотря на время года, в серых ацетатных солнцезащитных очках: аэропорты притягивают фотографов и – в последнее время все чаще – правоохранителей с гаджетами, где есть программа распознавания лиц.

В зале появляется стюард «Эйр Франс» и приглашает пассажиров бизнес-класса на борт. В аэробусе место Вилланель спереди у прохода, и, хотя она всем своим видом дает понять, что не намерена отвечать на взгляд мужчины в кресле у иллюминатора – сейчас он листает журнал для пассажиров, – все равно чувствует: тот твердо настроен затеять с ней беседу. Игнорируя его, она достает планшет с мобильной связью 4G, наушники и погружается в просмотр ролика.

Ролик в замедленной съемке демонстрирует сравнительные поражающие характеристики двух пистолетных патронов при выстреле в блок прозрачного баллистического желатина, материала, при испытаниях имитирующего ткани человеческого организма. Один патрон русский, другой – американский. В обоих оболочечные пули, способные передавать внушительную кинетическую энергию, оставаясь внутри цели, а не проходя навылет. Для Вилланель эта информация представляет интерес: она знает, что ей, скорее всего, придется работать в многолюдной городской среде. Ей нужно убийство с одного выстрела, убийство-блиц. Она не может допустить риск случайных жертв.

Она хмурится, не в силах выбрать между двумя патронами. Русская экспансивная пуля при входе расширяется, ее оболочка по мере прохождения раскрывается, как лепестки цветка, и разрывает плоть и кости. Американская пуля со смещенным центром тяжести форму не меняет, а, проходя сквозь тело, кувыркается через головную часть, по пути прорубая смертельное отверстие. У каждой из моделей есть свои важные преимущества.

– Можно вас попросить выключить устройство, мадемуазель?

Это стюардесса в элегантном строгом темно-синем костюме.

– Конечно. – Вилланель с невозмутимой улыбкой гасит экран и снимает наушники.

– Интересный фильм? – спрашивает сосед, не упуская шанс.

Она заметила его еще в зале аэропорта. Под сорок и невообразимо хорош собой – как матадор в дизайнерской одежде.

– На самом деле я просто хотела кое-что купить.

– Для себя?

– Нет, для другого человека.

– Кто-то для вас особенный?

– Да. Хочу сделать сюрприз.

– Счастливчик. – Он направляет на нее взгляд темно-карих глаз. – Ведь вы – Люси Дрейк?

– Прошу прощения?

– Люси Дрейк. Модель.

– Извините, нет.

– Но… – Он тянет руку к журналу и листает, пока не находит рекламу духов. – Это не вы?

Вилланель смотрит в журнал. Да, модель в самом деле жутко на нее похожа. Но у Люси Дрейк зеленые глаза и колючий взгляд. Духи называются Printemps. По-французски – «весна». Вилланель снимает очки. Ее глаза – морозно-серые, цвета русской зимы.

– Простите, – говорит он. – Я обознался.

– Это комплимент. Она хорошенькая.

– Да, симпатичная. – Он протягивает руку. – Луис Мартин.

– Манон Лефевр. – Она опускает взгляд на журнал, который лежит теперь на подлокотнике между ними. – Если позволите спросить, откуда вам известно ее имя?

– Я занимаюсь этим бизнесом. У нас с женой свое агентство, называется «Темпест». С филиалами в Париже, Лондоне, Милане и Москве.

– И эта Люси Дрейк работает с вами?

– Нет, думаю, она в «Премьере». Она сейчас вообще не очень много работает.

– Да?

– Кажется, она хочет стать актрисой. И думает, что чем больше она мелькает в журналах или рекламе, тем меньше шансов, что ее будут воспринимать всерьез.

– А она талантлива?

– Она талантлива как модель, а это встречается гораздо реже, чем можно подумать. А как актриса… – Он пожимает плечами. – Но люди так часто недооценивают свои истинные таланты, не находите? Мечтают быть тем, кем им стать не дано.

– Вы испанец? – спрашивает Вилланель, уводя разговор от личных вопросов, которые – чувствует она – сейчас начнутся.

– Да, но в Испании бываю мало. Мы живем в основном в Лондоне и Париже. Вы знаете Лондон?

Она задумывается. Считаются ли здесь шесть недель жестокой боевой подготовки в эссекских болотах? Или две недели крутых виражей за рулем на курсах ухода от преследования в Нортвуде? Или неделя изучения отмычек с бывшим взломщиком на Собачьем острове?

– Немного, – отвечает она.

Возвращается стюардесса с шампанским. Мартин берет бокал, а Вилланель заказывает минеральную воду.

– Вам стоит подумать о карьере модели, – говорит он. – У вас такие скулы и вот это вот «отъе…сь» во взгляде.

– Ну что ж, спасибо.

– Это комплимент, поверьте. Чем вы занимаетесь?

– Финансы. Боюсь, не слишком гламурно. И… ваша жена была моделью?

– Эльвира? Да, поначалу была. И очень успешной. Но сейчас я занимаюсь клиентами, а на ней – бэк-офис.

Беседа входит в предсказуемое русло. Вилланель осторожна в разговорах, касающихся ее альтер-эго, Манон Лефевр, и поэтому выуживает из Мартина разные подробности о его агентстве. Два бокала «Вдовы Клико», третий – в процессе, так что он с радостью болтает о себе, одновременно потчуя Вилланель потоком комплиментов возрастающей игривости.

В какой-то момент ей пришло в голову, не может ли он оказаться подсадной уткой из МИ-5 или французской внешней разведки ГУВБ. Но она не брала заранее билет на самолет, а наоборот, поймала случайное такси у выхода из «Галери Лафайет» на бульваре Осман и уже в аэропорту купила билет за наличные. Классические меры противодействия наблюдению, включая внезапный заезд на заправку на шоссе А1, не выявили никакой слежки. Причем Мартин уже сидел в зале бизнес-класса, когда она пришла, и к тому моменту успел зарегистрироваться. Но самое важное: ее инстинкты – а если встает вопрос о выживании, они работают с высочайшей точностью – подсказывают ей, что этот мужчина не притворяется. Что он действительно тот, кем кажется, – холеный соблазнитель. Самое забавное в нарциссических типах вроде Мартина – то, что они всегда уверены, будто у них под контролем абсолютно всё – на работе, в беседе, в сексе.

Ее мысли плывут к тому вечеру в Палермо. Что бы ни говорили о Леолуке Мессине, у него не было этих проблем с контролем. Он на самом деле был рад позволить ей – с заряженным «ругером» наготове – себя трахнуть. В своем роде тот эпизод вышел весьма романтичным.

Константин сидит в кафе напротив стойки лицом к двери и к Грэйз-Инн-роуд. Перед ним – раскрытая на спортивной полосе «Ивнинг Стандард», он потягивает капучино. Когда, притопывая, чтобы стряхнуть с обуви снег, входит Вилланель, он поднимает на нее рассеянный взгляд и кивком приглашает сесть напротив. Это унылое приветствие лишает момент потенциального драматизма; никто не обращает внимания на молодую женщину в пальто секонд-хенд и вязаной шапочке. Она заказывает чашку чая, и пара приступает к еле слышной беседе. Попытайся кто-нибудь их прослушать, его планы расстроило бы низкочастотное ворчание музыки вместе с шипением и покашливанием кофе-машины «Гаджия».