Люк Дженнингс - Убивая Еву

– Вы знаете, о чем я. «Уснуть! И видеть сны, быть может…» [4]– Его взгляд неподвижен, глаза – темные, как замерзшее озеро внизу.

– Вы поклонник Шекспира?

Он сметает рукавом снег с балюстрады и пожимает плечами.

– В зоне боевых действий он неплохой компаньон.

– Вы солдат?

– Был когда-то.

– А сейчас?

Он направляет взгляд туда, где светится Кенсингтон.

– Можно сказать, исследователь.

– Ну что ж, удачи вам… – Она трет руки без перчаток и дышит на них. – День уходит. И мне тоже пора.

– Домой? – Натянутая улыбка словно намекает на некую интимную шутку, понятную лишь им обоим.

– Да. До свидания.

Он поднимает руку.

– Увидимся.

Кутаясь в парку, она шагает прочь. Просто какой-то бестолковый мудак решил ее склеить. Беда в том, что не похож. С этой своей убийственной английской учтивостью он может оказаться как безобидным, так и опасным. И ей откуда-то знакомо его лицо. Могла она видеть его раньше – например, на тренингах по уходу от слежки, которые она почти подсознательно повторяет, куда бы ни пошла? Может, он из МИ-5?

Резко сменив курс и повернув на юг, она бросает взгляд на мост. Человек исчез, но она все равно ощущает его присутствие. По пути к ближайшему – северному – выходу она совершает дополнительный проход, дабы избавиться от хвоста, если успела его подцепить. Никто не идет следом, не меняет направление, не убыстряет шаг, чтобы поспевать за ней. Но если это серьезные люди – кем бы они ни были, – у них есть основная группа, которая непосредственно ее преследует, и вспомогательная, занятая статическим наблюдением и готовая выступить, если она оторвется от основной.

Свернув теперь на восток, Вилланель шагает по Бейсуотер-роуд к Мраморной арке. Она не бежит, но движется достаточно быстро, чтобы заставить любой хвост ускориться вместе с ней. Ненадолго остановившись у автобусной остановки – якобы перевести дух, – она украдкой смотрит по сторонам, нет ли поблизости кого-нибудь в нарочито неряшливом наряде уличного художника. Ничего подобного не видно, но ведь если она на крючке у МИ-5, то и не должно быть видно.

Заставляя себя дышать ровно, она направляется к сети подземных переходов у Мраморной арки. Множество выходов – еще один шанс выявить хвост и избавиться от него. Спустившись на Камберленд-гейт и выйдя на Эджвер-роуд, она задерживается у входа в спортивный магазин и в зеркало витрины смотрит на переход. Никто не бросает на нее взглядов, никто не сбивается с шага. Она возвращается к Мраморной арке, потом торопливо преодолевает сто с лишним метров через переход и, притормозив возле Уголка оратора, двигается к метро. На платформе западного направления Центральной линии она пропускает два поезда, замечая, кто остался стоять. Линия перегружена, и в поезд не сели несколько человек. Молодая женщина в серой ветровке. Бородатый парень в двубортном полупальто. Держащаяся за руки пара среднего возраста.

Шагнув в третий поезд, она проезжает пару остановок до Квинсуэй и выходит, когда двери уже начинают закрываться. Перейдя на другую сторону платформы, она возвращается на восток до Бонд-стрит, там поднимается на улицу и на Дэвис-стрит ловит такси. Она просит водителя ехать окольным путем через Мейфэр. Некоторое время за ними следует серый «БМВ», но на Керзон-стрит, раздраженно рыкнув, сворачивает на восток. Через минуту в зеркале заднего вида появляется черный «Форд К» и никуда не исчезает, хотя они проехали уже три поворота. Такси закатывается в тупиковый переулок Клардж-мьюз, и Вилланель дает водителю пятьдесят фунтов вместе с краткими инструкциями. Через полминуты их машина замедляется, и двигатель глохнет. Выскальзывая из задней двери, Вилланель слышит сердитые гудки «Форда», но в узком проходе между кирпичных домов за ней никто не идет, и когда она пятью минутами позже возвращается тем же путем, в переулке ни души.

Не исключено , – говорит она себе, уже вернувшись в квартиру на Саут-Одли-стрит, – что никто за мной и не следил. Какой смысл? Если британская разведка знает, кто я такая и чем занимаюсь, то и без того все кончено . Никаких арестов, просто придут оперативники из спецназа или даже из Отряда Е, а затем – кремация на одной из городских мусоросжигательных станций. Если верить Константину, британцы действуют именно так, и весь ее опыт общения с ними не дает ни малейшего повода сомневаться в его словах.

Но никакого Отряда Е пока нет, и легким усилием воли она прогоняет опасения, навеянные встречей на мосту. Свернувшись по-пантерьи на белой коже кресла Имза, она смотрит на увядающий свет через поднятый бокал розового шампанского «Александр III». Вино недорогое, и в нем ничего выдающегося, но оно символизирует все то, о чем в своей другой, предыдущей жизни она не могла даже мечтать.

И оно подходит под ее настроение. Она сейчас изолирована от мира, все ее внимание концентрируется на посекундном графике завтрашней операции. В ней растет предвкушение, столь же острое и кипящее, как пузырьки, колющие поверхность шампанского, а вместе с предвкушением – боль жажды, которая никогда полностью не уходит. Вилланель извивается на белой коже. Возможно, она сегодня еще выйдет на улицу в поисках секса. Это поможет убить пару часов.

Ева стонет.

– Который час?

– Шесть сорок пять, – бормочет Нико. – Как и каждый день в это время.

Ева зарывается лицом в теплую лощину между его лопатками, цепляясь за последние крохи сна. Вскоре сдавленный кашель кофемашины смешивается с мерным звучанием программы «Сегодня» на «Радио 4». Ночью она решила запросить в Управлении спецопераций группу защиты для Виктора Кедрина.

– Кофе готов, – говорит Нико.

– Хорошо. Дай мне пару минут.

По пути из ванной она трескается голенью – и уже не впервые – о низкий холодильник со стеклянной дверцей, который Нико месяц назад купил на eBay.

– Черт, Нико, умоляю . Неужели обязательно, чтобы здесь стояла эта… хреновина?

Он трет глаза.

– Да, если ты хочешь по утрам молоко в кофе, мышка. И потом, куда мне еще его поставить? На кухне нет места.

Убедившись, что жалюзи надежно опущены – они имеют привычку неожиданно подскакивать, – Ева снимает через голову ночную рубашку и тянется за нижним бельем.

– Готова спорить, что для охлаждения маленького пакетика с молоком нам не нужен профессиональный медицинский рефрижератор. А на кухне у нас нет места потому, что там все занято твоим барахлом.

– То есть вдруг оказывается, что это барахло – мое .

– А чье? Эти шведские поваренные книги. Эта микроволновка на солнечной…

– Не шведские, а датские. А микроволновка сэкономит нам деньги.

– Когда? Мы в Хэмпстеде, город Лондон. Здесь гребаного солнца нет одиннадцать месяцев в году. Нам надо или избавиться от чего-нибудь из твоего барахла, или переехать в квартиру побольше. В менее симпатичном месте.