Алиса Ганиева - Лиля Брик: Её Лиличество на фоне Люциферова века [calibre 3.46.0]

Кто должен был прийти к Лиле? Как это было связано с энкавэдэшником Снобом? Сейчас мы этого не узнаем, но если Лиля и вправду служила информатором, то друзья с Лубянки определенно в долгу не оставались и тоже кое-что ей рассказывали. 9 января 1930 года Лиля записала в дневнике:

«Сноб показывал письмо про Татьяну: “Т. вышла замуж за виконта с какой-то виллой на каком-то озере. Распинается, что ее брат расстрелян большевиками — очевидно, хвастается перед знатной родней — больше нечем. Явилась ко мне и хвасталась, что муж ее коммерческий атташе при франц[узском] посольстве в Польше. Я сказал, что должность самая низкая — просто мелкий шпик. Она ушла и в справедливом негодовании забыла отдать мне 300 франков долгу. Что ж, придется утешиться тем, что в числе моих кредиторов виконт такой-то”...» [411]

Значит, она прекрасно знала, что за Татьяной и Маяковским ведется наблюдение.

Этот самый Сноб появляется даже в Лилиных снах. В июне 1930 года она записала:

«Приснилось, что пришел разнощик с лотком фруктов и овощей, а Сноб смотрит и говорит: удивительно, до чего у нас ничего не умеют делать — почему, например, все фрукты разных размеров?» [412]

Сноб Эльберт был и вправду человек гипнотический. Говорил неспешно, цедил слова, зато переплыл Средиземное море в пароходной трубе, мог исчезнуть на год-два в какой-то секретной экспедиции и появиться снова как ни в чем не бывало. Его арестовывали в Стамбуле, он работал в подполье и под прикрытием в Латвии, Греции, Швеции, Норвегии, Палестине, Польше... Кличек и личин у него было множество: корреспондент ТАСС Юрашевский, Геллер, Орлов... А умер в 1946-м в Восточной Германии — неизвестно, своей ли смертью.

Но важно отметить, что Осипа уволили из ГПУ в начале 1924 года. Официальной причиной было названо дезертирство — он то и дело избегал участия в операциях, ссылаясь на болезни, прикрывался медицинскими справками. Этот факт был также раскопан Скорятиным в начале девяностых годов. Возможно, причина такого поведения Осипа Максимовича — бунтовавшая совесть, но скорее дело было в природной бриковской осторожности. Ося просто не лез на рожон.

Лилю, однако же, из органов как будто не увольняли, а связи семьи-тройки с чекистами крепли с каждым годом. В 1920-е военные постоянно отдыхали на даче в Пушкине вперемешку с писателями и художниками. Оттачивали мастерство, стреляя по пням, и Лиля тренировалась вместе с ними. Даже сохранилась фотография, где она целится из «браунинга». В 1928 году Маяковский описывал развлечения гостей в стихотворении «Дачный случай»:

...Поляна —

и ливень пуль на нее,

огонь

отзвенел и замер,

лишь

вздрагивало

газеты рваньё

как белое

рваное знамя...

Даже на групповом снимке, сделанном на дачной веранде в Пушкине, не обошлось без чекистов: Агранов сидит в нижнем ряду с Родченко, Луэллой, Кирсановым, Маяковским, Катаняном, Осипом, Женей и Виталием Жемчужными, Ольгой Маяковской...

Говорили, что Агранов тоже спал с Лилей; это в точности неизвестно, но очень может быть. Ее привлекали люди власти, а люди темной власти — наверняка еще больше. Ахматова говорила Чуковской: «Мне о Лиле Юрьевне рассказывал Пунин: он ее любил и думал, что и она любила его. А у меня теперь, когда гляжу назад, возникла такая теория: Лиля всегда любила “самого главного”: Пунина, пока он был “самым главным”, Краснощекова, Агранова, Примакова... Такова была ее система» [413].

Присутствие людей в форме, конечно, напрягало некоторых людей искусства. Пастернак, к примеру, с некоторой оторопью отмечал, что квартира Бриков была, в сущности, отделением московской милиции. А Елизавета Лавинская вспоминала: «На лефовских “вторниках” стали появляться всё новые люди — Агранов с женой, Волович (речь о нем пойдет ниже. — А. Г. ), еще несколько элегантных юношей непонятных профессий. На собраниях они молчали, но понимающе слушали, умели подходить к ручкам дам и вести с ними светскую беседу. Понятно было одно: выкопала их Лиля Юрьевна. Мне, по наивности, они казались “лишними людьми” нэповского типа. Агранов и его жена стали постоянными посетителями бриковского дома...» [414]По ее словам, Маяковский ласково называл Агранова «Агранычем».

Товарка Лавинской, художница-лефовка Елена Семенова подхватила:

«На одном из заседаний ЛЕФа Маяковский объявил, что на заседании будет присутствовать один товарищ — Агранов, который в органах госбезопасности занимается вопросами литературы. “Довожу это до вашего сведения”, — сказал Маяковский. Никого не удивило это. В то время советские люди и, конечно, лефовцы с полным доверием и уважением относились к органам безопасности.

С тех пор на каждом заседании аккуратно появлялся человек средних лет в принятой тогда гимнастерке, иногда в штатском. У него были мелкие, не запоминающиеся черты лица. В споры и обсуждения он никогда не вмешивался. С ним всегда приезжала его жена, очень молоденькая, много моложе его. Она была то, что называется смазлива. Как говорили, она была женой одного из подследственных... Бывали в ЛЕФе и другие работники этого учреждения, но я их не видела...» [415]

(Жена Агранова и вправду раньше была замужем за красным командиром Кухаревым, расстрелянным за шпионаж в пользу Польши. Дело вел Агранов и допрашивал ее как жену шпиона. В результате Валя забеременела прямо в допросном кабинете, и дело кончилось свадьбой.)

А вот что много лет спустя Олегу Смоле рассказывала «подлилька» Рита Райт-Ковалева:

«... Р[ита] Я[ковлевна]: Когда я приехала из Ленинграда и пришла к Лиле, впервые увидела Агранова и еще кого-то с ним. Он сразу произвел на меня отталкивающее впечатление. Лиля почувствовала мой настрой, вывела меня в соседнюю комнату и говорит: “Молчи, ничего не говори!” Поздно вечером выходили все вместе, и Лиля попросила Агранова подвезти меня. Нехотя садилась в машину. Было около двенадцати ночи, когда мы подъехали к Лубянке. Агранов попросил остановить машину. Жена говорит ему: “Ты опять хочешь остаться? Не надо, поехали домой”. “Нет, — отвечает Агранов, — контрикам не надо спать ночью”.

Я (Олег Смола. — А. Г. ): Лавут считает, что в смерти Маяковского виновна Л. Ю. и что она через Агранова воспрепятствовала выезду Маяковского во Францию к Татьяне Яковлевой.

Р. Я.: Это вранье. В. В. не поехал, потому что узнал, что Яковлева вышла замуж... Она, видимо, его не любила, он ей нравился, нравилось, что он высокого роста. Она так и говорила: “ Володя единственный из мужчин ростом выше меня”».

Снова речь зашла об Агранове.

« Р. Я.: Что могло быть общего между Маяковским и Аграновым? Ничего! В. В. был молчалив, немногословен, сосредоточен. Никогда не хохотал — он только улыбался. <...> Уже тогда я чувствовала, понимала, что происходит что-то не то, сажали невиновных. Мы только думали, что там, наверху, ничего не знают.