Автор неизвестен - Торикаэбая моногатари, или Путаница

Сайсё беспокоило самочувствие Ённокими. Химэгими сказала кормилице:

— Мой брат тайно приехал навестить меня. Я хочу потихоньку встретиться с ним — так, чтобы никто нас не увидел. Будет особенно досадно, если узнает господин. Я хочу, чтобы брата никто не видел.

— Нет ничего проще. Пусть спрячется в моей комнате до наступления темноты. Я же скажу, что ко мне приехал человек из столицы, а поздно ночью вы увидитесь.

Химэгими ответила:

— Что ж, пусть так.

Поскольку Химэгими не имела никакого желания сблизиться ни с детьми кормилицы Сайсё, ни с другими, кто обитал в усадьбе, они не находились при госпоже постоянно, в особенности, когда Сайсё здесь не было. И вот, под покровом сумерек, кормилица проводила Вакагими в свою комнату, выходящую в коридор. Он ждал, пока в доме успокоятся, и уже глубокой ночью, когда все спали, в сопровождении кормилицы прокрался в северный флигель.

Туда же медленно прошла Химэгими, брат с сестрой были как во сне, и ничего не могли сказать друг другу. Густые волосы Химэгими переливались в ярком свете луны, она была чудо как хороша. Вакагими был поражен. «Кто она, эта женщина, которая так умилительно плачет?» — спрашивал себя Вакагими. Она же не могла поверить, что этот несказанно цветущий и обаятельный мужчина — это… Им казалось, что это сон. Вакагими подробно рассказал о том, как все было. В поисках Химэгими он покинул столицу, в Удзи он увидел женщину, так напоминавшую Химэгими, увидел, как ей плохо, ему пришло в голову, что, может быть, она вдруг признает его…

— Как случилось, что ты стала женщиной? — спросил Вакагими.

Ей было очень стыдно отвечать, но любовь к брату не позволяла недосказанности.

— Годами я вздыхала о том, что мое тело не как у других. Но что было делать, я притерпелась. Но потом случилось нечто неожиданное и печальное, и я уже не могла сберечь свою тайну. Меня одолела тоска и я решила скрыться, — Химэгими только намекнула на свои обстоятельства, но Вакагими понял, что она имела в виду.

— Тебе нужно оставаться такой, какая ты сейчас. Но сколько ты сможешь скрываться, чтобы об этом никто не узнал? И что мне сказать отцу?

— Вот именно! Мне кажется, я не смогу остаться женщиной. Да, раньше я была так непохожа на других и стыдилась того, но я ничем не показывала этого и обо мне не надо было заботиться. Но один человек раскрыл мою тайну, мне пришлось довериться ему и ограничить свою жизнь этим домом. Но я не хочу так! Вместе с тем, я не могу и вернуться к моему прежнему облику. И так плохо, и так нехорошо. Такому странному человеку, как я, нет места в этом мире, и я отрешусь от него в горах Ёсино, пусть там затеряются мои следы, — со слезами сказала Химэгими.

— Дорогая моя сестра, не говори так! Пока живы родители, никто из нас не должен оставлять этот мир. Наш отец почти лишился рассудка, поэтому я и отправился искать тебя. Я понимаю, что ты не хочешь скрываться здесь. Но будет еще хуже, если отец услышит, что ты стала монахиней. Когда я покидал столицу, я распорядился, чтобы все делали вид, будто я живу у матери. Никто не знает, что я здесь, так что ты можешь просто поселиться там и занять мое место. Если тебя вдруг посетит Сайсё, тоже ничего плохого не будет. Сделай вид, что он посещает тебя впервые, никто тебя не осудит.

Помолчав, Химэгими отвечала:

— Я бы хотела сделать так, чтобы Сайсё не знал, где я.

— Что ты, нехорошо так говорить! Да, у него непостоянный нрав, и он действительно не слишком важная птица, но ничего особенно плохого о нем не скажешь. Но раз так, беги сначала отсюда. А потом сделаем, как велит отец, — сказал Вакагими.

— Я не хочу рассказывать отцу, как все было. Так что просто передай ему, что я застыдилась своей необычности, — Химэгими говорила застенчиво, и вовсе не напоминала того человека, который годами считался очень прямолинейным.

Они еще не успели наговориться, но уже рассвело. Никем не замеченный, Вакагими покинул сестру и отправился домой. Он покинул столицу тайно, тогда его одолевала тоска, он думал, что, может быть, не вернется обратно, поэтому теперь ему не было необходимости извещать кого бы то ни было о своем возвращении.

За последнее время Садайдзин успел заказать множество молитв в столичных и горных храмах, но поскольку молитвы ничем не помогли, он пришел в отчаяние. Но вот ночью явился ему во сне высокочтимый и чистый душой монах. Он сказал:

— Не печалься! Твои дети в безопасности, завтра на рассвете тебе сообщат об этом. Их судьбу определили их прежние жизни, за их прежние грехи тэнгу [20] Тэнгу — крылатое существо с длинным носом, может перевоплощаться, часто предстает в облике монаха. Тэнгу являются героями многих японских легенд, они способны как на добрые, так и на дурные деяния. переделал мужчину в женщину, а женщину сделал подобной мужчине, и об этом постоянно печалилось твое сердце. Тэнгу сотворил злое дело, но ты неустанно шел путем Будды, нескончаемо возносил молитвы, и теперь все вернулось на свои места, мужчина стал мужчиной, женщина стала женщиной — как ты того и желал, теперь их ждет благоденствие, знай, что твои волнения лишь малая толика возможного воздаяния.

Садайдзин сказал жене, матери Вакагими:

— Долгие месяцы я не мог прийти в себя. Я давно не видел Вакагими, но сейчас мне привиделось, будто он стал мужчиной.

Жена была поражена и поведала ему о том, что случилось с Вакагими в последнее время. Отец обрадовался: сон обещал быть вещим.

— А я ведь даже не знал, что Вакагими ушла, — удивленно сказал он.

Рассвело, явился посыльный, и что-то прошептал матери. В удивлении она произнесла: «Тот монах, привидевшийся мужу во сне, сказал правду!»

В доме еще спали.

— Сюда, сюда! — позвал Садайдзин.

Химэгими с детства привыкла к мужскому обществу и у нее была прекрасная внешность. Но ведь слабый и не показывавшийся на людях Вакагими, если постарается, тоже может стать сильным.

Вакагими вошел, отец поднес лампу к его лицу — будто благоуханный Химэгими отразился в нем. Вакагими был повыше и выглядел обворожительно. Химэгими брала молодостью, но по сравнению с окружавшими ее мужчинами ей немного не хватало роста, и это несколько портило ее, зато во внешности рослого Вакагими не было изъянов. Пристально разглядывая Вакагими, Садайдзин чувствовал себя как во сне. Он не мог выносить, что ничего не знает о Химэгими и всхлипывал в голос. Успокоившись, он спросил:

— Ну что, где он? Говори же!

— Теперь он стал женщиной. Она сказала: «Меня так печалило, что я не такая, как другие, вот и стала тем, кем должна быть, я скрылась — узнать, что из этого выйдет. Но пока не отрастут волосы, я не покажусь на глаза людям». Поэтому я вернулся один, так она хотела, — сказал Вакагими.