Алексей Сергиенко - Даша на Луне

Далеко мы таким образом не уедем. Благо, ехать нужно было не далеко.

Еще, когда сегодняшним безоблачным утром мы ехали к Замку, я обратила внимание на воткнутые то тут, то там в равнину живописные глыбы. Огромные осколки камня, разбросанные давней катастрофой.

Отъехав от базы на достаточное расстояние — километров на восемь с гаком, мы остановились, заехав за одну из таких каменных глыб.

— Этого достаточно? — Спросила я у Балбеса, прислонившись шлем в шлем, когда мы спустились на грунт.

— Скорее всего, — ответил он, — В США, во время учений, солдаты без защиты гораздо ближе от атомного взрыва сидели и ничего с ними особо страшного не случилось.

— Особо страшного ничего, — пробурчала я, — просто умерли вот и всё.

— Так лет то сколько прошло? — как всегда, слишком серьёзно воспринял мое недовольство Балбес, — К тому же нас от взрыва защищает громада камня. А другие факторы поражения, такие как радиоактивная пыль и прочее, нам не страшны.

— А взрыв-то вообще будет? — спросил Трус, наклонившись к нам и поглядывая на мои часы, — уже больше часа прошло…

— Дурак ты боцман. И шутки твои дурацкие. Ну вот зачем ты вообще про взрыв вспомнил? — жалобно проскулила я, — После такой реплики бомба просто обязана взорв…

И тут нас предсказуемо затопило сияющей ярче тысячи солнц вспышкой. Которую я пережила заметно легче первой, так как предусмотрительно опустила светофильтр шлема.

В следующий момент Луна ударила меня по ботинкам, опрокинув на спину. Я лежала, наблюдая за бесчисленным количеством летящих в небе осколков камней, думая: «А как тебе такой поражающий фактор, а Балбес?».

Но обошлось. И хотя камни, падая, выбивали облачка пыли по всей равнине, стоящая перед нами огромная глыба цельного камня, успешно защитила нас не только от пронимающей радиации, но и от каменного дождя.

Мы стояли, растерянные и подавленные, словно выброшенные на мороз котята.

— Что будем делать дальше? — Спросил у меня Балбес.

Наивный. Думает, что у меня есть план.

— Пока не знаю, буду думать, — вздохнула я, — а думать я хочу с чашкой кофе в руках и без скафандра.

— Боюсь, Даша, что даже ты не найдешь на Луне кофе, — уныло пробормотал Балбес.

— Ну, что за преступное неверие в мои силы? — сказала я, — Конечно найду. Я тут местечко одно знаю неподалёку. Отель «У погибшего астронавта».

* * *

Английские ученые установили, что человек, думая о себе и о других людях — использует разные области мозга. При этом, что забавно, думая о своих планах на следующий день — многие люди использует те области мозга, которые отвечают за обдумывание поступков других людей.

Так себе открытие — я всегда знала, что Даша сегодняшняя и Даша завтрашняя — это две разные Даши. И что сегодняшняя Даша не имеет никаких обязательств перед Дашей вчерашней и не обязана выполнять её замыслы.

До текущего вечера.

Глядя на язычки пламени, лижущие закопченную кружку, в которой я готовлю себе кофе, я начинаю понимать Скарлетт из «Унесенных ветром». Которая была вынуждена твердить себе: «Я подумаю об этом завтра. В конце концов, завтра — это другой день!».

Просто потому, что все мысли о завтра были до ужаса мрачными. Как мумия астронавта, которая таращится на меня с противоположенного конца крохотной кабины.

До разбившегося американского модуля мы доехали прямо как в песне: «На честном слове и на одном крыле». Крыльев у нас, понятно, не было, а вот неповрежденное колесо действительно осталось одно. Остальные нам, в нашем скорбном пути, пришлось чинить: вправляя вылезшие пружины и распрямляя треснутые спицы.

Зато с разбитым модулем, который мы уже посещали утром, нам относительно повезло: за исключением разложившейся от солнца резиновой прокладки люка модуль был относительно цел.

Я даже несколько секунд надеялась, что мы сумеем как-нибудь поставить его на попа и улететь на нем с Луны. Особенно, после того как Бывалый с Балбесом ловко и легко починили люк, напенив по периметру герметик из моего аварийного набора. Надежда не оправдалась, увы и ах — топлива, в модуле, практически не осталось. Астронавты выюзали его до донышка, перелетая с места первой посадки к Замку.

Зато воздуха, внутри, был просто непочатый край. И чистого кислорода и в смеси с азотом, для имитации земного состава атмосферы. Дней на двадцать, при условии работы поглотителей углекислоты. И дней на пять без них — в этом случае, от углекислого газа пришлось бы избавляться, стравливая воздух из кабины.

Прилагать дополнительные усилия нам для этого совершенно не требовалась — в лежащей на боку кабине где-то разошелся шовчик, и она вовсю травит воздух самостоятельно. За поддержкой давления слежу я, глядя на манометр шлема скафандра Труса — единственного, у которого работает электроника. Если давление падает, отворачиваю гаечным ключом вентиль на одном из баллонов в стойке.

В этой ситуации есть и свои неожиданные плюсы: воздух, выходя из баллона расширяется, охлаждая нагретый солнцем модуль, система охлаждения которого скончалась полвека назад. А еще я могу спокойно варить на открытом огне кофе. Выделяющиеся продукты горения всё равно выдувает наружу вместе с выходящим воздухом.

Кофе, кстати, тут местный. Американский. Голубая гора Ямайки — урожая 1965 года. Это я прочитала на этикетке найденной в лежащих на полу развалах запасов продовольствия, инструментов и прочих деталей для экспериментов в процессе лунного одержания. Может быть там и кофеварка где-то есть. Так глубоко я не копала.

Смысла в этом всё равно нет никакого. Аккумуляторные батареи модуля мертвы и единственными источниками питания являются сейчас взятый мной из коробки с моими инструментами универсальный вакуумный фонарь и бортовой компьютер скафандра Труса.

Пока мы ехали до модуля, главным моим ужасом была мысль о том, что я не сумею протиснуться в крохотный потолочный люк. Когда оказалось что мои утренние воспоминания не особо точные и люк у модуля, как ноздря у гориллы, соответствует размеру гориллового пальца, то есть рассчитан на астронавта в скафандре, я начала бояться что мы все не вместимся в крохотный модуль. Потом, когда оказалось что этот модуль значительно больше обычного, так как рассчитан на пару недель проживания на Луне, я стала бояться что в нем не будет запасов кислорода….

Проклятая Луна сделала меня неврастеничкой.

Мои коллеги по несчастью тоже выглядели пришибленно. После первых счастливых минут, когда модуль удалось загерметизировать и мы смогли сначала открыть шлемы, а потом и вовсе выбраться из скафандров, наступила апатия. Мы сидели в заваленной мусором тесной каморке спускаемого аппарата, в ярком свете пробивающегося через запыленные иллюминаторы солнца.