Алексей Сергиенко - Даша на Луне

И пожарить там оладушки. Дикси.

Доехав, до разбитого модуля я быстро соскочила с ровера и нашла среди разложенных на грунте кейсов тот, в котором лежала пусковая установка для запуска навигационных ракет. Среди всех вещей, заботливо отобранных ОО для моего лунного вояжа была и такая приблуда.

Современные земные скалолазы, не чурающиеся технического прогресса, при прокладке маршрута активно используют картографические дроны — фотографируют местность с высоты птичьего полета, чтоб не тыкаться в тупики как слепые котята, а двигаться по оптимальному маршруту.

ОО, предполагая, что мы, в своих исследованиях Луны будем преодолевать участки сильно пересеченной местности, озаботился адаптацией этой системы для Луны. Дрон ведь на Луне не запустишь. У нас тут воздуха нет.

Результатом трудов наших инженеров явилась картографическая ракета. Оснащенная небольшими реактивными двигателями ракета могла над поверхностью, фотографируя и передавая скафандру снимки поверхности.

Несмотря на то, что сейчас мой скафандр не мог передавать и принимать информацию, я рассчитывала узнать с помощью ракеты о судьбе своих друзей. Работающие на ОО инженеры, как обычно, предусмотрели всё. В том числе и запуск ракет тайконавтами, чьи скафандры не приспособлены для взаимодействия с картографическим модулем.

Для этого на пусковой установке был смонтирован небольшой экран, на который ракета транслировала изображение с камеры. Экран этот, кстати, имел свою собственную историю: когда-то давным-давно, журнал Playboy устроил рекламную акцию, вставив в журнал утолщенную страницу, внутри которой находился крохотный компьютер с жидкокристаллическим дисплеем, показывающий, как вы думаете что? Конечно ггнуху.

Номер моментально стал культовым. Гики охотились за ним, скупая пачками. Чтоб потом перепрограммировать халявные компьютеры, встраивая в свои проекты. В холодильники, умные дома, спутники, подводные лодки, адронные коллайдеры. Со временем это стало традицией. В определенных, очень узких кругах, но тем не менее.

Инженер, создавший эту картографическую систему, рассказал, что из купленной им дюжины журналов у него до текущего момента дожило всего три, и он использует их только в исключительно важных проектах. Таких, как созданная для Луны залпово–картографическая система. И что он надеется, что первый зонд, достигший другой звездной системы, тоже будет содержать один из двух оставшихся у него плееров. (Последний, он видимо собирался приберечь для постройки на его основе большой машины для изменения космологической постоянной в целях остановки разбегания галактик — инженеры порой такие инженеры…)

Но не буду отвлекаться — именно сейчас тайконавты должны были подняться до тоннеля зрачка и мне очень хотелось знать, что огромные ворота открылись перед ними. Открыв кейс я вытащила систему запуска картографических ракет, созданной на основе американского лёгкого реактивного огнемёта M202A1, в четырёх пусковых трубах которого раньше размещались зажигательные реактивные выстрелы.

Вы стопудово его уже видели: в фильме Коммандо из него стреляет Синди. Вспомнив этот момент, я внимательно еще раз посмотрела на корпус огнемета, чтоб убедиться, что я держу его правильной стороной. Инженеры, видимо тоже смотрели этот фильм, так как на корпусе была нарисована рука с вытянутым пальцем, и надписью «Даша, птичка вылетит отсюда».

«Большое спасибо за доверие, блин», — сказала я, раскладывая прицельную рамку и кладя бывший огнемет на плечо. Снабженный длинным искусственным ворсом по периметру экранчик словно присосался к шлему скафандра, отсекая паразитную засветку.

Сразу после выстрела ракета летит быстро, за счет работы основного двигателя. На этой стадии её полета управление невозможно — человек просто не успевает так быстро отдавать команды. Поэтому первый этап происходит в автоматическом режиме.

Я навела крестик электронного прицела на центр зрачка, сняла предохранитель и нажала на пуск. Выхлоп несильной толкнул меня назад, но, ожидая этого, я не отвлеклась, следя за изображением на экранчике. Которое, как будто прыгнуло на меня, так быстро приблизилась дыра зрачка.

Дальше нужно было действовать быстро — несмотря на слабую лунную тяжесть, ракетка могла находиться над поверхностью считанные секунды. Я увидела уже знакомую мне площадку, с которой я спрыгнула, спасаясь от двулевоногов. Узкую каменную лесенку, по которой я поднялась к вратам. Контейнеры, на одном из которых еще вчера лежал Hasselblad.

Камеры не было. «А где кружечка? Ну и сказочка!», подумала я, ликую от того, что на площадке не сидит рядком моя задохнувшаяся команда. «Это ничего не значит, они точно так-же могут лежать, царапая пальцами закрытый люк в тоннеле» — нашептал мне в ухо противный внутренний голос.

Не раздумывая, я направила камеру прямо в устье тоннеля. Чтоб увидеть, наверное, самую эпичную сцену в моей жизни. Огромные, черные, многолепестковые ворота, которые я видела вчера, были почти полностью распахнуты — закрытыми оставались только несколько поврежденных створок. Изнутри Замка, не давая рассмотреть подробностей, лился яркий, пурпурно-лиловый цвет. Цвет роскоши, магии и волшебства.

И на этот свет, гордо и величественно, как в фильме «Армагеддон», шли трое тайконавтов. Величественность момента, конечно, несколько снижали огромные, плетенные авоськи со снаряжением у них за плечами. Но, все равно, от величественности и значимости момента у меня навернулись слезы на глаза. Особенно, когда один из тайконавтов, увидев пролетевшую над ним камеру, помахал мне рукой. Конечно это был Балбес. Я узнала бы его по блестевшей за спиной сковороде в любой толпе.

У меня прямо от сердца отлегло. Спасены, спасены, спасены — радостно крикнула я. Радостно пританцовывая, я собрала вещи, скатала полотнища солнечных батарей и погрузив все в ровер, поехала в сторону точки, чьи координаты мне успел продиктовать ОО.

В животе у меня порхали бабочки — непонятно, правда, от стресса, голодухи или от приправленного гелием 3 утреннего чудо омлета.

* * *

Шесть часов и восемьдесят километров спустя настроение у меня было вовсе не столь радостным. Когда я, окрыленная спасением команды, съезжала с плато, у меня были веские причины для радости. После чудовищной катастрофы, которой являлось для меня уничтожение Чанъэ, моя жизнь вроде как начала налаживаться.

У меня инструменты, запасы кислорода, ровер и четкий план действий. Для того, чтоб достичь точки эвакуации, мне нужно было всего лишь три дня проезжать по двести километров каждый день. Да, точка оказалась не в тысяче километров, как меня вчера пугали, а всего лишь в четырехсот. Если измерять по прямой.