Алексей Сергиенко - Даша на Луне

У меня просто опустились руки. «В непредвиденной ситуации, Даша, действуй спонтанно» — вспомнила я совет Посредника. Как верно сказано, подумала я. И откинула логику. Откинула здравый смысл. В непредвиденной ситуации я открыла в себе неистощимые голконды спонтанности. Большую часть времени я не то, чтоб действовала без плана, хуже, много хуже — я не совсем понимала, что именно я делала. Я словно впала в какой-то транс. Я резала, пилила, сваривала, склеивала, сматывала проволокой, используя как рычаг отрезанную антенну, потом нашла в собираемой конструкции место и для неё.

Я использовала все четыре рулона созданной специально для вакуума изоленты, герметик, алюминиевый кейс от оборудования и половину спального коврика из палатки. Я использовала всё, что могла и даже немного больше.

"Кроме высшего образования, надо иметь хотя бы среднее воображение!", — частенько слышала я от отчима, когда он критиковал коллег за косность мышления и врожденную тупорылость. А поскольку моё воображение заметно выше среднего, уверена, оно может заменить недостатки знаний.

По крайней мере, я хочу в это верить. Потому что без этого, мне остается только залезть в палатку, свернуться клубочком и ждать прихода ночи. Так что я лучше подергаюсь. Не выживу, так хоть согреюсь, думала я, принимая одно решение одно безумней другого.

Сейчас, задним числом, вспоминая эти безумные минуты, я испытываю гордость, смешанную со стыдом. Оглядев дело своих рук, я не выдержала и залилась безумным смехом. В транспортном средстве моей постройки стилистика Кин-Дза-Дзы объединилась с техническим гением автомехаников Безумного Макса, вобрав в себя лучшие находки украинских самопальных оружейников и шоу «Битва роботов». Полученная конструкция больше не была лунном ровером. По компоновке, она больше напоминала восьмиколесный квадроцикл с мотоциклетной посадкой.

Нарекаю тебя «Красавицей Марусей» — сказала я, вспомнив студенческую песенку. В том, что эта опутанная проводами невеста Франкенштейна поедет — сомнений у меня не было. В процессе сборки я уже несколько проехалась, временно подключив её кабелем прямо к солнечным батареям и переделывая, после каждого заезда, систему управления, пока не объявила, плюнув, что с меня хватит. Что лучшее — враг хорошего и что если я еще тут просижу сутки, то только зря потеряю время, воздух и возможность выжить.

Для того чтоб переделать аккумулятор — заставить батарею танцевать под мою музыку, по другому пересоединив концы жил кабеля, мне пришлось распаковать палатку и натянуть её на снятую с ровера батарею. Со стороны это смотрелось как будто уж глотает плитку шоколада. Потом я собрала инструменты и залезла вслед за батареей, закрыв клапан. В палатке было тесно как в заднице.

Палатка сразу стала раздуваться — ближе к завершению цикла работы картриджа, когда поглотитель углекислоты перестает справляться, скафандр начинает стравливать отработанный воздух наружу и я смогла перелезть через аккумулятор к комплексу управления палаткой и включить цикл наполнения воздухом.

Я села на корточки и открыв дверцу в спине вывалилась из скафандра. Несколько минут, я с увлечением чесалась, пока не заметила на пальцах кровь. Вездесущий лунный грунт, который я притащила в палатку вместе с аккумулятором, попав на кожу, драл её как наждачка. Я разорвала майку, сделав повязку на лицо, разложила инструменты и сняла крышку с батареи. Проводов внутри были тысячи. Все привода были одинакового белого цвета. Маркировка аккумуляторов была из иероглифов. Испущенный мной визгливый крик ярости, не будь Луна безвоздушной, услышали бы на орбите.

С аккумулятором я провозилась больше четырех часов. Зато я смогла подключить к аккумулятору переключатель и теперь могла изменять скорость вращения колес, меняя напряжение, подводимого к обмотке якоря двигателя. Как? Я переделала аккумулятор на смешанное соединение, представляющее собой комбинацию последовательного и параллельного соединения батарей, и меняя его параметры могла переключаться с одной схемы на другую.

Еще на Земле, инструктор, рассказывая мне про эту схему, строжайше запретил делать что-то подобное, сказав что очень велик риск того, что собранные в такую сборку аккумуляторные ячейки должны быть заряжены одинаково. Иначе при соединении пойдут большие токи, и ячейка, оказавшись, волею случая более разряженной, чем соседки, будет испорчена и может даже загореться.

А что мне оставалось делать? Надеяться, что все ячейки заряжены, а что еще? Ну, или что контролеры отдельных ячеек погасят подобные колебания — такое тоже возможно.

Закончив, я просто падала от усталости. Я снова залезла в вонючий скафандр, выпустила воздух из палатки, вылезла наружу, соединила аккумуляторную и солнечную батареи, несколько секунд дрожала скрестив пальцы, пока зарядник не показал что заряд идет, заползла обратно в палатку, наполнила её воздухом, открыла дверцу и упала на спину, не в силах вытащить ноги из скафандра.

Сил делать что-то еще просто не было.

* * *

Из блестящей поверхности блестящей поверхности пульта системы жизнеобеспечения пульта на меня смотрела совершенно мне не знакомая Даша — Даша расхитительница луноходов. Она же Даша осквернительница посадочных модулей. Я с трудом узнавала себя в этой исцарапанной и вымазанной кровью замарашке с остреньким носиком себя.

Я сидела, скрестив ноги, на оставшейся после акта творения Красавицы Маруси половинке туристического коврика, завтракая сладким батончиком с мюсли и курагой, входившем в неприкосновенный запас пищи, который хранился в палатке. Головой я при этом упиралась в туго растянутую воздухом ткань палатки.

Прямо перед мной стоит похожий на офисный холодильник куб системы жизнеобеспечения палатки. Куб выполнен в стилистике приборов шестидесятых годов — со скругленными краями, крохотным экранчиком и множеством блестящих тумблеров для управления рацией и настройкой давления и состава воздушной смеси.

Но подачей воздуха функции куба не ограничивались. На боку располагается ниша с краником для воды, а под экранчиком расположено что-то вроде бардачка автомобиля, в котором хранится неприкосновенный запас пиши. Придя в сознание ночью, я открыла его крышку и вытащила гематогенку. Долго жевала её, смешивая кровь из расцарапанных дёсен с бычьей кровью батончика. Потом жадно пила зеленый чай из бутылки. И только потом сумела вытащить ноги из штанин скафандра.

Сахар и кофеин постепенно вернули меня к жизни. Еще через несколько минут, ко мне вернулся Лёгкий Голод, почти забытый спутник моих подростковых ночей. За время нашей разлуки он подрос, превратившись в Ночной Жор.