Идегей

Коль с народом своим я порву,

Если ссора нас разведёт,

То найду я лучший народ!»

«Нурадын, Нурадын, — опять

Стала старая мать причитать,—

Ты подумай, сыночек, ты ль

Переплыть сумеешь Идиль?

Иль тебе для пути не трудна

За его берегами страна?

Нурадын, да не меркнет твой лик!

Неужели сумеешь ты

Переправиться через Яик?

Иль тебе, сынок, не страшна

За его берегами страна?»

Сын сказал: «Родная моя!

Я с булыжниками двумя,

Их за пазухою держа,

Чрез широкий Идиль, не дрожа,

Переправлялся не раз.

Я с врагом сражался лихим,—

Выходил из битвы живым.

Одолею речную волну:

Я два раза в воду нырну,—

Переправлюсь через Идиль.

Я, покинув его берега,

Если встречу лихого врага,

В два удара его уложу:

Я повсюду путь нахожу!

Взяв тяжёлый булыжник подчас,

Через бурный Яик твой сын

Переправлялся не раз.

С целым войском я бился один,

А выигрывал я войну.

Без опаски в Яик я нырну

И всплыву на другом берегу.

Будет враг, — я приближусь к врагу,

Я расправлюсь, матушка, с ним,

Уложу ударом одним!»

«Нурадын, Нурадын, — опять

Стала старая мать причитать,—

Сто ветвей на одном стволе,—

Все ль задумал спилить-сломать?

Сто врагов у тебя на земле,—

Хочешь всех под себя подмять?»

Отвечал Нурадын: «О мать,

На стволе сто ветвей густых,

Но какая дороже других?

О родная, послушай меня:

В чём отличье коня от коня?

Только в том, что ноги быстрей,

Чем отличен муж от мужей?

Тем, что слово его мудрей.

Много слов на устах болтуна,

Но дороже, выше цена

Тех, чья речь коротка, но умна.

Обогнавший на скачках коней,

Аргамак намного ценней

Толстобрюхого жеребца.

Что за разница для храбреца —

Сто врагов у него иль один?

Всех могу под себя подмять!»

Так сказав, ушёл Нурадын,

Одинокой осталась мать.

О годах, как Нурадын, вернувшись, прогнал отца, и о том, как Идегей ушёл в казаки [95] Здесь: Странствующие воины. .

Нурадына прогнал Идегей,

И страна его стала слабей,

И тогда на ханский престол

Идегей Шадибека возвёл.

Вызывая жалость людей,

Вдалеке от отчизны своей,

Нурадын скитался в степи,

Одинок, метался в степи.

То к Тимиру он путь держал,

То в тоске в Сыганак [96] Сыганак — Сыгнак, главный город Белой Орды. въезжал,

А оттуда скакал в Сарайчык [97] Сарайчык — золотоордынский город севернее Каспийского моря. ,

Миновав его — в Аждаркан [98] Аждаркан — Астрахань; название города происходит от собст. имени Хаджи-тархан. ,

В Актубу, потом на Яик,

Гнал коня на Кырык Чулан [99] Кырык Чулан — название местности, буквально — сорок чуланов. Иремель — название горы в нынешнем Башкортстане. ,

А оттуда — на Иремель.

Обошёл он много земель,—

До Нуры [100] Нура — название реки, идентифицировать не удалось. и до Иртыша.

Без отчизны томилась душа.

Путь изгнанника был тяжёл.

Он с отцом разругался седым,

Он с народом расстался родным,—

Лучшего на земле не нашёл.

Он пристал к толпе кочевой,

Он кочевников стал главой,

Степь да степь — вот его удел,

Успокоить душу хотел.

Так неспешно текли день за днём:

О Джанбае речь поведём.

Где-то долго скрывался хитрец,

К Идегею пришёл наконец,

Молвил слово Камала сын:

«Идегей, ты — солнца восход,

Но чего ты стóишь один,

Если войско придёт-нападёт?

Будешь сломлен врагом лихим!

Сыном был Нурадын неплохим,

Стань и ты хорошим отцом,

Повернись к Нурадыну лицом».

Отвечал ему Идегей:

«Да, ты правду сказал, злодей,

Хорошо ты сказал, змея:

Да чего буду стоить я,

Если войско придёт-нападёт?

Или гибель в битве найду.

Или в плен врагам попаду.

Я согласен со словом твоим:

Сыном был Нурадын неплохим.

Да, ты прав: я с ним помирюсь,

Я к нему лицом повернусь».

Нурадын в степи далеко.

День сменялся тягучим днём.

Идегей вздыхал глубоко,

Говорил о сыне своём:

«Если тень чернеет вдали,

Напрягаю свои глаза:

Эта тень — мой сын, мой мурза!

Если снег белеет вдали,

Напрягаю свои глаза:

То в снегу — мой сын, мой мурза!

Если ростом с верблюда огонь

Полыхает мне прямо в глаза,

На глаза надвигаю ладонь:

Тот огонь — мой сын, мой мурза!

Чем в изгнанье султаном быть,

Лучше там, где родной порог,

Быть подстилкою для сапог.

Чем на небе звездою быть,

Лучше жить в родной стороне,

Щукой плыть в речной глубине.

Где скитаешься ты, Нурадын?

По тебе я тоскую, мой сын!»

Идегей страдал-горевал.

Он отцов державы созвал.

Много мудрых выслушав слов,

К Нурадыну отправил послов:

Пусть отца, что его взрастил,

Воспитал, не жалея сил,

Он отцом своим признаёт,

Пусть утешит бедную мать,

Ибо надо отцов прощать!

Нурадына в степи нашли

И такую речь повели:

«Знай: Камалом рождённый Джанбай,

И Субра, чей отец — Саргантай,

И Кара Куджа, и Булат,

И Мирза, что годами богат,

И Худайберды, сей мудрец,

И твой сильный, свободный отец,—

Нурадын, тебе говорят:

„Возвращайся, — просьба к тебе,

Возвращайся, внемли мольбе.“

Говорим о тебе: „В небосвод

Пусть он сокола властно взметнёт,

Пусть напиток клятвы мужской

Он из чаши испьёт золотой,

Пусть он светится светом добра

На бровях луны, как Зухра,

Пусть он ярко сияет всегда,

Как Чулпан — рассвета звезда.

Пусть, отныне к миру влеком,

Смоет кровь с меча молоком.

Пусть, сойдя с коня, воздаёт

Поседелым мужам почёт,

На одно колено встаёт,

Пусть отца, что его взрастил,

Воспитал, не жалея сил,

Он своим отцом признаёт,

Пусть утешит бедную мать,

Ибо надо отцов прощать“.»

Так ответствовал Нурадын:

«Пусть Камалом рождённый Джанбай,

И Субра, чей отец — Саргантай,

И Кара Куджа, и Булат,

И Мирза, что годами богат,

И Худайберды, сей мудрец,

И мой сильный, свободный отец,

Признаваясь в своей вине,

Обращаются с просьбой ко мне,—

Не вернусь я назад, не вернусь,

Нет, с отцом я не помирюсь!

Для обиды уста я замкну,

В небо сокола я не взметну,

Пить не буду из чаши златой

Я напиток клятвы мужской.

Я с коня своего не сойду,

На колено не припаду,

И почёта я не воздам

Поседелым знатным мужам.

Дух мужчины — китайский шёлк:

Не развяжешь, коль свяжешь узлом.

Вес его на весах не поймём,

Ни в какой сосуд не вместим».

Так сказал он послам седым,

Отвечал ему Пир Галятдин,

И внимал Нурадын мулле:

«Хуже худшего что на земле?

Отрицанье, что Бог — един.

Хуже худшего что на земле?

Отрицать, пребывая во зле,