Квинн Лофтис - Снишься мне

– Милашка.

Он повернулся к ней, когда прошептал это слово, которое теперь навсегда выжжено в ее разуме, в этом голосе. Серенити была уверена, что если кто-нибудь когда-нибудь снова назовет ее милой, девушку вырвет на них.

Серенити застыла под этим зловещим взглядом. Все в комнате, казалось, затаили дыхание, ожидая, пока марионетка скажет что-то еще. Страх, исходящий от Эммы, был настолько ощутим, что Серенити просто хотела пересечь комнату и взять ее на руки, защищая от мужчины и его пистолета. Но она не могла двигаться, поэтому сделала единственное, что могла в тот момент, девушка молилась, Боже, помоги нам. Мысль повторялась снова и снова, пока она ждала, что Рэт сделает следующий шаг.

Глава 13

« Если вам снится, что вы находитесь в цирке, привязаны к вращающейся доске, а метатель ножа кидает в вас лезвия, значит, в вашей жизни случится что-то болезненное » .

Эмма была похожа на камень у стены, глядя на Серенити, которая выглядела такой же шокированной, как и она. «Как это случилось?» – спрашивала она себя? Ее разум просеял все события вечера, пытаясь определить, где ситуация перешла из «плохой» в «ураган пятой категории». Она и Рафаэль сидели в своей комнате, пытаясь развлечь себя, составляя планы для крупномасштабного зажигательного устройства, или БКБ, как назвала его Эмма. Когда Рафаэль спросил ее, почему она назвала это БКБ, она просто закатила глаза и сказала: «Большая Каблуэйская Бомба, ну». Рафаэль отказался достать ей материал, но он, по крайней мере, согласился позволить ей набросать все на бумаге. Затем раздался грохот стены, и голос Рэт наполнил дом. Эмма вспомнила выражение лица Рафаэля, когда он услышал голос мужчины.

– Рафаэль, что не так? – спросила его Эмма. Она знала, что он беспокоился о том, что Рэт причинил ей боль, но выражение лица Рафаэля выходило далеко за рамки беспокойства. Страх, затем гнев, затем решимость вспыхнули в глазах ангела.

Рафаэль не ответил ей, когда встал и подошел к двери спальни. Она наблюдала, как он что-то сделал с дверной ручкой, работая над своим ангельским моджо, решила она. Он не двигался с этого места. Эмма сидела неподвижно, стараясь не слышать того, что Рэт кричал, и съеживалась, когда все-таки слышала. Он звучал безумно, будто себя не контролирует. Она задавалась вопросом, какое лекарство может вызвать такую реакцию, потому что единственное влияние, которое она до сих пор видела на своей тете и других, было вялым. Мужчина был, каким угодно, но не вялым.

Звук разбитого стекла наполнил зал, и на короткое мгновение она представила, что стекло – это ее собственная жизнь, разбивающаяся на тысячу крошечных кусочков. Эмма знала, что все попытки сохранить ее были тщетны. Трещин было слишком много, и они были слишком глубокими. Как она могла думать, что сможет жить здесь? Как она думала, что сможет выжить, если будет заботиться о таком человеке, как Милдред, которому будет все равно, если люди причинят ей боль? Эмма чувствовала себя как оптимистичная дура. Ради Бога, ей было всего восемь. Кто она такая, что такое уродство не могло ее коснуться?

– Эмма, – голос Рафаэля был резким.

Она посмотрела на него и увидела суровый взгляд, пронзивший ее.

– Не позволяй этому испортить тебя.

– Что? – спросила она хрипло.

– Зло, которое вошло в этот дом; это не просто зло человеческой плоти. Нечто сверхъестественное происходит и влияет на тебя. Я вижу это по твоему лицу. Не дай этому сломать тебя. Ложь, которую оно шепчет тебе, просто ложь. Борись с ней правдой.

Она пыталась уловить то, что говорил ангел, но плохие мысли кружились в ее голове, омрачая разум. Рафаэль сказал что-то о сверхъестественном. Ее глаза сузились, и она вздохнула.

– Ты имеешь в виду демона, о котором мы говорили ранее? Это потому, что ты рассказал мне о них, как в поговорке «помяни черта, и он появится»... – ее слова затихли, когда она увидела его реакцию.

Плечи Рафаэля напряглись. Он был настолько неподвижен, что Эмма подумала, что если она толкнет его, он упадет на землю, словно свалившаяся на бок статуя. Его челюсть напряглась, когда он стиснул зубы.

– Рэт слабый человек, – сказал он, наконец, – Я говорил тебе, что приспешники находят слабых людей и влияют на них. Они получают силу от таких, как Рэт, у которых нет силы воли, чтобы сопротивляться. Рэт практически выкатил красную ковровую дорожку для чудовища.

– Печеньки и лимонад, – сказала Эмма, грустно покачивая головой, – как говорила мама: «Чего еще ожидать, если вы предложили дьяволу кресло и накормили виноградом?»

Губы Рафаэля дернулись. Эмма подумала, это было забавно, что ангелу так понравились слова ее мамы. Она была рада, что кто-то оценил их так же сильно, как и она. Еще один стук привлек ее внимание к настоящему. Неожиданно стало тихо, но Эмма не думала, что все закончилось. Нет, это было больше похоже на затишье перед бурей. Она не могла быть более права. Ее дверь врезалась внутрь под воздействием того, что кто-то пнул ее или врезался в нее плечом. Эмма быстро встала и отступила, переводя взгляд с Рафаэля на дверь. Взгляд в глазах ангела был совершенно беспомощным. Наконец, дверь рухнула, и Рэт встал в проеме.

– Время выйти и поиграть, – сказал он, и зловещая улыбка растянулась на его лице с дикими глазами.

С ним что-то было не так, и это были не просто наркотики. Рафаэлю не нужно было говорить ей об этом. Она видела мужчину. Было ясно, что Рэт находился под воздействием чего-то настолько извращенного и злого, что ему было трудно дышать. Она сделала осторожный шаг к дверному проему. Она предпочла бы выйти сама, а не быть вытащенной мужчиной. Проходя мимо Рафаэля, она почувствовала короткое тепло его прикосновения на своем плече и услышала, как он говорит на языке, который она не понимает. Голова Рэта поднялась, как будто он услышал ангела. Эмма переводила взгляд с одного на другого, затаив дыхание. Внезапно она совершенно точно поняла, что, судя по выражению лица худого человека, полного ненависти, Рэт мог видеть Рафаэля.

Глаза Рафаэля встретились с глазами мерзавца. Но не глаза мужчины смотрели на ангела. Это было древнее зло, с которым он боролся много раз прежде. Этот демон был чрезвычайно хитрым. Он точно знал правила, которые позволили бы его бросить в огонь, и старался не нарушать их. Рафаэль мог видеть усмешку в глазах зверя. Он смеялся над Рафаэлем. Демон знал, что ангел не может коснуться его. Свободная воля людей препятствовала вмешательству ангелов. Без прямого указания Творца, Рафаэль не мог вмешаться, пока правила не были нарушены. Рафаэль не получал такого приказа.

– Почему ты вообще здесь, светоносец? – голос демона был шипящим и звучал странно изо рта Рэта.