Эспер Ухтомский - От Калмыцкой степи до Бухары

-------

/200/

Поезд давно уже отошел от правого берега Аму-Дарьи, давно движется по заречным владениям эмира, а между тем, местность вокруг такая угрюмая, пустынная - точно в Закаспийской области, там, где желтеют безводные пески. Вечереет. Проезжаешь станцию за станцией, не встречая ничего интересного. Когда-то наконец мы доберемся до предместий знаменитого города! Железнодорожный пункт с тем же названием лежит от него на расстоянии приблизительно двенадцати верст. Тут расположен наш не особенно многолюдный поселок, пока еще не развивающиеся, занятый почти исключительно служащими. Построенный тут эмиром двор - пуст. Наняты лишь две-три лавки. В убогих шалашах при «русской Бухаре» живет до трехсот черно- /201/ рабочих-персиан, нагружающих и разгружающих вагоны. Вот и все, что составляет пока новый центр, долженствующий разрастись впоследствии во что-нибудь значительное, с перенесением сюда политического агентства из туземного города к станции * [U29] ), куда затем, вероятно, двинутся многие наши коммерсанты, теперь находящиеся в столице эмира, среди грязных караван-сараев, в самых антигигиенических условиях. Тогда, между обоими важными в торговом отношении пунктами, хорошо было-бы устроить конножелезную дорогу в два пути, ибо сношение были и будут чрезвычайно тесны, особенно с тех пор, как станция сама начала принимать грузы для отправки на все наши русские железные дороги. Это мероприятие заставляет местных купцов очень часто являться в нашу Бухару.

Итак поезд, как уже сказано, спешит к ней от берегов Аму-Дарьи. Темнеет. Мало-помалу ничего не различаешь вокруг. В вагоне зажигают свечи. В виду холодного ве- /202/ чера, сильно топят. Секретарь нашей миссии при эмирском дворе, восточник, любящий свою специальность (что у нас, надо признаться, редко встречается) рассказывает мне о своих планах - приступить к раскопкам у древнего Бейкенда или Байканда, иначе Пяйкенда («княжого города»), близ которого мы проезжаем в данную минуту. Безлунная ночь окутывает и поглощает предметы извне. Они словно потеряны в обступающем мраке. Остатки старины, конечно, незримы, но чем пристальнее я всматриваюсь в даль, через потуснневшее стекло, - тем ярче разгораются в воображении картины исчезнувших времен . . . . . . .

Еще нет и самой Бухары. На месте, где она теперь высится, тянется низменность, покрытая озерами и болотами, тростником и лесом. Ее наводняют реки и речки, обильно питаемые снегами горной цепи, к востоку от нынешнего Самарканда. Страна, непригодная для земледелия, привлекает одних охотников и рыболовов. Из отдаленнейших частей Туркестана и доисторического Ирана сюда стекаются поселенцы. Создается Бейкенд. Население сплачивается под властью им же избранного князя, по имени Абарци. Он оказывается жестоким и невыносимым. Кто понезависимее - /203/ бежит, остальные горожане сносятся, моля о помощи, с ближайшими туранскими элементами. Последние не заставляют себя долго ждать, берут город‚ захватывают правителя. Ему придумывается такая казнь, что волосы дыбом встают на голове, если о том помыслить. Злополучного злодея сажают в мешок, наполненный гвоздями, и катают по земле, пока заметны малейшие признаки жизни.

Край понемногу делается культурным - благодаря колонизации из Ирана, - застраивается. Древнейший город заводит обширнейшие торговые связи по всем направлением. Это, вероятно‚ Трибактра греческих писателей. Бейкендцы становятся своего рода финикиянами Средней Азии. От Китая до Каспия (через Амул и Мерв) они возят груды товаров‚ непомерно богатеют, заводят войска для городской обороны, держат дома семьи, воздвигают пышные капища (по Фирдуси, здесь был храм огня с Авестой, начертанной золотыми письменами), сами же находятся в постоянных разъездах. В первые столетия после Р. Хр.‚ закаспийский восток был в цветущем состоянии, благодаря прочности здесь иранского духовного влияния. Дальний Восток (т. е., как Индия, так и Небесная Империя) могли входить /204/ в общение с Европой, при посредничестве среднеазиатских купцов. Но вот являются арабы и устремляют сначала всю свою хищную энергию на лучший из тогдашних городов между Аму и Сыр-Дарьей. Обейдалла-бен-Абу-Бакара первый вторгается в эту область. Славный полководец Кутэйба руководит дальнейшими движениями завоевателей. Он всюду побеждает туземцев, наступает на Бейкенд. Там созрела твердая решимость защищаться, хотя нападающие собрались в числе свыше сорока тысяч человек. Пятнадцать дней все приступы тщетны. Наконец пробита стена, и мусульманский вождь не скупится на обещание тому, кто покажет пример мужества и ворвется в город. В случае смерти героя, Кутэйба ручается, что награда достанется наследникам. Еще одна смелая атака, - и твердыня взята. Полководец оставляет здесь гарнизон и удаляется, Но следом летит весть: позади вспыхнуло восстание, почти все арабы перебиты. Виноват начальник оставшихся в Бейненде, потому что насильственным образом похитил двух красивых девушек. Отец их из мести убил обидчика. Народ довершил саморасправу.

Магометане поспешно возвращаются, грабят, /205/ опустошают, режут буквально всех, кто способен носить оружие. Туземные отсутствующие богачи потом дорогою ценою выкупают жен и детей у суровых пришельцев, пытаются воссоздать родной город, действительно подымают его из развалин; но былое значение мало-помалу утрачено, политические условия не благоприятствуют развитию, вроде прежнего. Исторический Бейкенд мало-помалу совершенно тонет во мгле забвения. Надо надеяться, что проектируемые г. Клемом раскопки обратят внимание ученого мира на этот крайне любопытный пункт, который положительно того стоит, - особенно когда ожидаешь, что прольется свет на раннее китайское влияние в западном Туркестане. Должна же земля, усеянная руинами, заговорить! В Америке теперь найдены очень древние монеты Небесной империи. Если уж там многоплановая тайна обнаружилась, - как ей не открыться здесь, среди развалин, некогда исполненных величия? Не может быть, чтобы в столь характерной местности не оставалось тщательно зарытых кладов, вообще каких-либо следов старины. Меня лично наиболее интересует, не разъяснится ли хоть что-нибудь подробнее о религии бейкендцев? Известно, что победители в числе несметной добычи за- /206/ хватили огромных буддийских идолов из чистого золота. У одного глазами служили две великолепных жемчужины, величиною с голубиное яйцо. На вопрос: откуда они? - туземцы отвечали: принесены издалека неведомыми птицами. Фанатики-арабы низвергли кумиров, ослепили наилучшего, послали драгоценные очи «золотого бога» повелителю правоверных. Халиф письменно благодарил, выражал свое удивление. Сколько во всем этом материала, достойного поэтической отделки! Но надо вникать в него, работать на поприще изучение Азии, не пренебрегать подобными источниками для вдохновения. А кто из наших современных писателей на это способен?