Вадим Скумбриев - Долгая полночь

Они выехали со двора ровно в тот момент, когда по улице прокатилась последняя телега с трупами. Почерневшие тела, обёрнутые грубой тканью, руки, что свешивались сквозь ограждение и мрачный возница, кашляющий себе под нос, внушали не страх, но отвращение. На нем была матерчатая маска, какие носили многие в городе, но, кажется, мужчина вовсе не надеялся на её защиту.

– Некоторые думают, будто чума очищает этот мир, – сказала Жанна, следя, как возница дёргает за поводья. – Быть может, в чем-то они и правы. Умирают те, кто не может сопротивляться мору. А выживают сильные.

– Умирают те, кому не повезло, – не согласился Эвен. – Здесь всем заправляет Дердаэль. Только удача говорит, кому жить, а кому нет.

В его словах была доля правды, и Жанна не стала спорить.

Далеко уехать сегодня не выйдет. Но и найти Жанну на тракте, где почти не осталось прохожих и не у кого спросить, куда отправилась беглянка, Мортимер вряд ли сумеет. Нужно лишь выбраться наружу.

И теперь, кажется, у неё это удастся. Потому что засов валялся на земле, а створки были приоткрыты – ровно настолько, чтобы через них мог проехать всадник.

На посту не было никого. Жанна медленно подъехала к по-прежнему запертым створкам, слыша, как недовольно фыркает позади конь Эвена. На стук копыт никто не отозвался – всё вокруг словно вымерло. Тогда колдунья спешилась и заглянула в сторожку.

Стражники расселись за столом, уставленном тарелками. Все они спали – кто уронив голову на столешницу, кто развалившись на стуле, кто и вовсе упав на пол. Из комнаты тянуло горячей похлёбкой и рыбой – здесь, в Руайяне, близ реки рыба поставлялась не только богатеям.

– Миледи, – из-за стола поднялся Джек и поклонился ей. – Сонное зелье. – Добавил в вино и опоил всех. Проспят ещё долго.

– Тебя повесят за это, Джек, – тихо ответила Жанна. – Разве стоило оно того?

– Я, миледи, может, неблагородный, да и висельник последний, но добро помню. Вы меня от дьявольского слуги спасли, не побрезговав – не для того меня из петли Бог вытащил, чтобы я теперь вас здесь оставил. А за меня не бойтесь. Я сейчас того же вина напьюсь и просплю со всеми, а стражники решат, что это духи на них сон навели. Ну а если повесят... значит, судьба моя такая.

Скажи Жанне кто-нибудь месяц назад, что она будет благодарна английскому лучнику, и колдунья рассмеялась бы шутнику в лицо. Но теперь всё изменилось.

Она сунула руку в сумку.

– Мне хотелось бы дать тебе что-то большее, но это всё, что у меня есть, – на её ладони лежал серебряный крест. – Возьми. Носи, не снимая, и мор обойдёт тебя стороной.

Джек вздрогнул, со страхом глядя на неё. Жанна улыбнулась ему – и вдруг крепко обняла, жарко дохнув в ухо.

– Спасибо, – сказала она, повернувшись к двери. – И прощай.

– Прощайте, миледи, – сказал Джек. Его всё ещё трясло, и свисавший на цепочке крест качался туда-сюда. – Пусть будет с вами удача.

Стук копыт донёсся из-за домов.

– Кажется, сейчас бы удача мне пригодилась, – прошептала Жанна, садясь в седло. Выехать в щель она уже не успевала – на площадку перед воротами, гарцуя, выскочил конь Луи. За ним бегом следовал десяток алебардистов.

Я буду действовать по-иному , – сказал Азазель. И у него это действительно получилось.

– А! – воскликнул он, увидев Жанну. – Что ж, я успел вовремя. Закрой ворота, Рене, – обратился он к одному из спутников, и тот перехватил алебарду поудобнее. Но после первого же шага к сторожке дорогу ему преградил Эвен.

– Сейчас я уеду отсюда, мессир Луи, – тихо проговорила Жанна. – Уеду и не вернусь, и меня уже не остановит никто.

Рыцарь покачал головой.

– Я не могу вам это позволить, Изгоняющая, – сказал он. – В Англии вам будет безопасней. Рене!

Стражник снова шагнул вперёд, и Эвен вытащил меч.

– У меня мало времени, мессир Луи, – Жанна крепко сжала левое запястье, и по коже потекла тёплая струйка крови. – Если вы меня не отпустите, я уеду сама.

– Ну уж нет, – Луи тоже достал оружие. – Берите её.

Возможно, у них что-то и вышло бы. Один рыцарь против десятка алебард – на равнине Эвен мог сделать многое, но не на узком пятачке у городских ворот, где нет места для манёвра. К тому же он был стражникам неинтересен, а без него Жанну быстро стащили бы с коня и связали.

Но в дело вступило колдовство, и с ним справиться не могли ни алебардисты, ни рыцарь.

Балгурфу не требовались приказы и слова. Луи успел лишь повернуть коня навстречу новой опасности, и в тот же миг его вышибла из седла неведомая сила – комок чёрной шерсти, в котором блеснули белые клыки. Грохнули о землю латные пластины, лязгнула кольчуга. Рыцарь закричал – и крик сменился бульканьем, потому как баргест вцепился Луи в горло.

– Стой! – услышала Жанна собственный голос, но было поздно. Луи д’Олерон, человек, из-за которого колдунья проехала половину Франции и попала в английский плен, уже корчился в агонии.

Жанна могла бы ему помочь. Призвать змею Рафаила, один укус которой исцелил бы умирающего. Времени это много не требует, но как сказать: на другую сторону весов колдунья должна была положить несколько лет жизни. И на такую жертву пойти она не могла. В особенности ради человека, который предал её.

И она стояла и смотрела, как Луи д’Олерон отправляется в ад. Как бьётся в судорогах, пытаясь вдохнуть, захлёбывается собственной кровью и кашляет, выплёвывая её из груди. Балгурф отошёл от него, облизывая морду и поглядывая на Жанну, точно спрашивал, можно ли ещё. А потом Луи умер, и Жанна глубоко вдохнула, успокаивая собственное сердце.

– Эвен, – сказала она. – Мы уезжаем.

Шотландец кивнул и, вогнав меч в ножны, развернул коня. Мешать им никто не посмел.

[1] «Судьба слепа» (лат.)

[2] Прима – католическая молитва, которую читают на рассвете.

— Я и забыла, как же это прекрасно — дышать чистым воздухом, — сказала Жанна. — Когда в нос не бьёт мертвецкая гарь и не тошнит от одного её запаха.

Эвен хмыкнул. Вот уж кто мог даже в выгребной яме сохранять каменное лицо. Привыкший к походной жизни, повидавший всякого, рыцарь плевать хотел на запахи и виды, что расстилались перед ним, будь это разложившийся труп овцы или стол с королевским обедом.

— Я рад, что вы рады, миледи, – сказал он.

– Перестань! Разве не прекрасно выехать туда, где нет проклятой чумной вони?

– Прекрасно, миледи, – его глаза смеялись.

Чистый воздух, ощущение свободы, даже жёсткое седло под бёдрами — всё это захлестнуло Жанну, успевшую отвыкнуть от лошади и дороги. И выгнало куда-то далеко тяжёлые мысли о том, что случилось перед воротами Руайяна.

Жанна не горевала о смерти Луи. Рыцарь получил то, чего заслуживал. Но у него остался брат, который наверняка поймёт, что случилось — даже если стражники не проговорятся. И тогда только быстрые ноги коня спасут Жанну. В колдовстве она уже не была так уверена.