Владимир Шак - Апельсины у кромки прибоя

Александр Чуб-младший, служивший Украине в должности прокурора Гуляйпольского района, погиб 13 января 2002 года. Чтобы увековечить память сына, Александр Григорьевич Чуб девять лет строил храм-красавец, который потом в течение года расписывали 14 лучших мастеров храмовой росписи.

Кстати, темировский храм сегодня представляет из себя… два храма. Верхний создан в честь святого мученика Александра, а нижний — в честь целителя Пантелеимона.

После рассказанного о сыне Александре, думаю, читатели сами догадаются, чье имя носит главный храмовый колокол. Александром его зовут, конечно же. Между прочим, когда храмовые колокола голос подают, кажется, что это не колокола с тобой заговаривают, а сам Господь.

Напротив темировского храма красавца находится еще один архитектурный ансамбль. Очень памятный, я бы сказал.

Несмотря на то, что в Темировке уже, пожалуй, лет тридцать не устраивают в честь Дня Победы общесельских застолий, которые нередко превращаются у нас в обычную пьянку [от чего в Темировке и отказались от таких празднований], местный воинский мемориал — он как раз и находится напротив храма, никогда не пустует. Заглянул туда и я. И поразился списками погибших сельчан [в качестве справки: оккупирована Темировка была 8 октября 41-го, а освобождена 13 сентября 43-го. При освобождении села погибли семь воинов Красной Армии]. А как не поразиться: фамилия Жовниренко, например, на мемориале указана… 21 раз.

Как мне подумалось, именно в этом трагическом списке саккумулирован весь ужас войны. Вся ее драма. С кровью и слезами…

Но довольно о грустном. Предлагаю побродить по селу, прислушиваясь к пению… петухов местных. Они очень не простые! Вы ж имейте в виду: от Темировки до границы Днепропетровской области — километр. До границы Донецкой — тоже километр. Отнюдь поэтому не преувеличивают сельчане из приграничного села, утверждая, что, просыпаясь с зарей, разливаюшейся вместе с утром ранним над степью просторной, темировские петухи три области ото сна пробуждают: свою Запорожскую и две соседние — Донецкую и Днепропетровскую. Ну а пока мы под пение петушиное будем неспешно по Темировке бродить, я кое-что из истории села расскажу. Из того, в частности, что узнал от гуляйпольских краеведов Ивана Кушниренко и Владимира Жилинского — авторов двух книг о Темировке.

В год освобождения крестьян Российской империи от крепостной зависимости, оказывается, в Темировке, в семье коллежского асессора Ивана Рачинского и баронессы Анны Корф, родился сын, нареченным сразу тремя [!] именами: Иоанн-Франц-Мария. Но не именами своими прославил Темировку сын асессора и баронессы. В истории Украины Иван Иванович Рачинский остался как автор симфонии, трех струнных квартетов, произведений для фортепиано, скрипки, виолончели, хоров и романсов — общим количеством свыше двадцати пята. Композитор, музыкальный критик, поэт и переводчик, переложивший на русский язык фундаментальный труд Лукреция «0 природе вещей», дожил до советских времен. Умер, к сожалению, в безвестности. Приблизительно в 1921 году. Даже могила его неизвестна. Вроде бы, в последний раз его как раз в 1921 году видели в Севастополе.

Родовым гнездом Темировка была также для барона Николая Корфа [с композитором Рачинским он состоял в прямом родстве]. Во всех энциклопедических изданиях педагогической направленности Николая Александровича характеризуют как «великого просветителя второй половины девятнадцатого столетия», а также «создателя земских школ». Между прочим, после его смерти поместьем матери барона в соседнем с Темировкой селе Нескучном (сегодня это Донецкая область] стала владеть дочь народного педагога Екатерина, вышедшая замуж за будущего всемирно известного драматурга и режиссера Владимира Немировича-Данченко, который до конца жизни был влюблен и в Нескучное, и в степь, убегающую мимо Темировки и Гуляйполя аж до самого Азова.

***

— Так вы, говорят, в селе самый главный? — вполушутку обращаюсь к директору местного сельхозпредприятия «Мир» Александру Чубу, возглавляющему предприятие [подумать только!] с февраля 1979 года.

— Не я, — не поддерживает шутку Александр Григорьевич, — народ. А мы возле него.

А вот еще одна запись из моего блокнота касательно Темировки: «Говорят, в селе вообще воровство отсутствует. Как явление».

— Это правда? — уточняю у Александра Григорьевича.

— Чистейшая! Наши люди не крадут.

— Такие сознательные?

— Не то, что сознательные. Не заведено у нас это. Издавна не заведено. Чужие, правда, бывает, потянут чего-нибудь. И сразу в селе узнают, кто сделал: а-а, так это ж племянник приезжал к таким-то. Это он взял. А наши на подлость никогда не пойдут.

Эта фраза и стала заключительно в моих записях о Темировке: «Наши на подлость никогда не пойдут. Чуб сказал».

[Фото Сергея Томко]

Темировские земли не случайно называются Гуляй полем

Храм в Темировке, сияющий на всю округу

В тему

Темировка — Зеленое Поле: запорожско-донецкое пограничье

ЭТИ два села, куда мы решили наведаться весной 2017 года, отстоят друг от друга на семь всего лишь километров. Соседи. Хотя относятся и к разным районам, и даже… к разным областям.

Темировка — это запорожское Гуляйполе славное, а Зеленое Поле административно подчинено донецкой Великой Новоселке.

При этом граница двух областей проходит почти за околицей Темировки.

Стоит миновать установленный у трассы темировцами каменный крест-оберег и, вот она, Донецкая область просторная со степями бескрайними. Область, которая километрах в семидесяти от Темировки и Зеленого Поля полыхает войной, принесенной на Восток Украины рашистами кремлевского Путлера.

Эхо боев, вроде бы, до сел-соседей не докатывается, но географически близкая к ним война там таки угадывается. В глазах людей, на что я обратил внимание, она улавливаются. Многие ведь из тамошних людей если не на себе, то на своих родственниках ощутили ужасы полыхающей на Донбассе войны.

— Как живете? — задержавшись в Зеленом Поле возле магазина, полюбопытствовали мы, чтобы завязать разговор, у выходивших на улицу женщин. — Никто не обижает?

— Обыкновенно живем, — ответили нам нам. — Как во всей Украине. Мы ведь ее часть.

Очень справедливое замечание. Так бы и там, в семидесяти километрах от Зеленого Поля, рассуждать начали.

Магазин зеленопольский ничем, пожалуй, не отличается от наших сельских торговых точек. Только, может быть, сортов колбасы в нем поменьше. А все остальное — очень похоже.