Василий Криптонов - Летящие к солнцу 1. Вопрос веры (СИ)

Джеронимо посмотрел на меня.

- Она прекрасно знала, что если меня разбудить среди ночи, со мной просыпается демон. Это - темная сторона Джеронимо. Это - злой дух, который будет преследовать пробудившего его до тех пор, пока не заснет. Берегись, Николас. Не вставай на пути лучей моей ненависти.

Я, махнув рукой, присел в уголке, оставив приличное расстояние как до Джеронимо, так и до Вероники. Внезапно оказалось, что я нынче ночью так и не поспал. Глаза начали слипаться, и я даже прилег, но погасить опостылевший мир не удалось.

Джеронимо, отчаявшись добиться от сестры истерики, принялся звать охрану. Он то плакал, то смеялся так, что кровь стыла в жилах. Пинал по решетке, потом повис на ней, распевая во всю глотку "Владимирский централ" и "Журавли летят над нашей зоной". Утомившись висеть, шлепался на пол и, рыдая, умолял вернуть конфискованный смартфон. Из-за всего этого концерта моя полудрема стала робкой и урывочной, переполненной картинками, слишком безумными, чтобы их описывать.

Когда, наконец, с той стороны к решетке подошли, Джеронимо требовал священника и внеочередной пленум, угрожая революцией.

Явились трое. Двое вооруженных громил, а третий - старый знакомый, который снимал наручники. Он приволок поднос с тремя чашками.

- Отвали-ка от решетки, малой, - сказал он Джеронимо.

- Иначе что? - встрепенулся тот.

- Иначе расстреляют.

- Весомо...

Джеронимо сел рядом со мной, я, покряхтывая, тоже занял сидячее положение. При взгляде на поднос, который солдат поставил на пол, чтобы отворить решетку, я почувствовал в желудке щемящую пустоту. Пицца уже переварилась, если вообще не была убедительной иллюзией.

Вероника повернулась к прекрасному миру. Солдат, проталкивая ногой в камеру поднос, улыбнулся ей и помахал.

- Я запомнил твои слова, и моя жизнь изменилась!

- Поздравляю, - сказала Вероника. - Сколько нас здесь продержат?

Солдат запер решетку, убрал ключ в карман и пожал плечами.

- Старейшины решают. А я - хэзэ ваще.

- Христофор Зигфрид Ваще! - провозгласил Джеронимо, приоткрыв одну из мисок. - Что это такое?

- Тушеные грибы.

- Я так понимаю, мы должны это есть?

- А чего?

- Ты сам это пробовал? Ты больной? У вас что, синтезатор сломался?

- Нет синтезатора. Есть грибы. Вкусные и полезные грибы.

Джеронимо, видно, разочаровавшись и не веря более ни глазам, ни ушам, встал на четвереньки и затеял нюхать грибы. Вероника подошла к решетке.

- Мой брат лишился своих лекарств. Если вовремя не сделать ему укол, последствия могут быть плачевными. Есть у вас карфентанил? Или хотя бы промедол?

- Галоперидол есть, - ответил солдат. - Но он строго по учету, для личного состава. Спрошу командира.

- Спасибо, - кивнула Вероника.

Джеронимо поднял голову.

- Просто грибы - и все? Без картошки? Без лука? Без специй?

- Там должен быть лавровый листик, - сказал солдат, явно собираясь уходить.

- Постой! - Джеронимо властным жестом остановил его. - То, что ты принес... Скажи, ты смотрел "Зеленого слоника"?

- Никак нет, мы смотрим только патриотические фильмы.

Джеронимо встал, подхватил миску с грибами.

- Сейчас я тебе покажу, что нужно делать с такими вещами.

Трое солдат, Вероника и я смотрели, как Джеронимо тщательно вытряхивает миску в унитаз и пинком опускает рычаг слива.

- Ну что? Это так сложно сделать самому? - вернулся он к решетке. - Обязательно дергать меня? У вас что, другой еды нет?

- Есть жареные грибы.

- Нет.

- Вареные грибы.

- Боже...

- Маринованные грибы...

- Замолчи, иначе меня вырвет! - завопил Джеронимо. - Кроме грибов - что?

- Чай, - подумав, сказал солдат.

- Aparatoso! * ( * Великолепно! (исп.)) Принеси хотя бы чай.

Солдат уже сделал шаг в сторону, но что-то его остановило, какая-то сложная мысль исказила лицо.

- Грибной чай, - уточнил он.

Джеронимо с ревом отбежал к нарам и забился в уголок. Солдаты ушли. Вероника взяла миску, перемешала содержимое и положила в рот кусочек. Пожевав несколько секунд, взглянула на меня и кивнула:

- Съедобно.

У меня от вида грибов, честно говоря, аппетит пропал совершенно, но я решил поесть из солидарности с Вероникой, потому что поведение Джеронимо становилось все более неприятным:

- Еще бы не съедобно! - проворчал он в стену. - Этой жиробасине лишь бы пожрать. Подыхать скоро, а она все налопаться не может.

Проигнорировав его, мы сели с мисками в дальнем углу камеры.

- Почему ты ему все это спускаешь? - негромко спросил я. Вероника в ответ пожала плечами.

- А что делать? Бить его?

- Нет. Зачем? Можно ведь одними словами заставить его пожалеть о сказанном. У тебя бы это лучше вышло, ведь ты его знаешь, но и я могу прищучить, если хочешь.

- Не хочу. - Она помолчала, пережевывая с отсутствующим видом гриб. - Но спасибо. На самом деле это что-то вроде игры. Он не бьет туда, где больно. Я не старая и не толстая, и прекрасно об этом знаю.

Я вспомнил ее слезы у бронетранспортера и решил ступить на опасную почву:

- Сегодня он, кажется, тебя зацепил какими-то карамельками.

Ложка Вероники замерла между миской и ртом, задрожала.

- Заметил? - шепнула она.

- Заметил ли я, как кто-то рядом испытывает сильную эмоцию? Это что, вопрос?

Она положила ложку и вытерла глаза рукавом комбинезона.

- Когда ему было четыре, отец согласился оставить его в живых, но только на положении арестанта. Джеронимо сидел у себя в комнате. Я носила ему еду. Все то же самое, что ела сама, что ели солдаты. Только один день в неделю меня заменяла одна... женщина. Она таскала ему конфеты. Я злилась, что она его балует, видела, как он ждет воскресенья. А когда настал мой день рождения, меня освободили от строевой... Вообще от всего. И позволили торт, конфеты. Солдаты со мной немного посидели, но им это было скучно. Я собрала конфеты и пошла к Джеронимо. Мне-то все равно, что есть, так приучили. И, знаешь... Когда я вошла, он побежал мне навстречу с большим пакетом. "С днем рождения, сестра! - крикнул, протягивая пакет. - Вот! Это тебе! Конфеты! Они знаешь, какие вкусные?!"

Вероника замолчала, глядя в стену. Я, не шевелясь и не дыша, ждал продолжения.

- Он не ел конфеты, которые приносила та женщина, - донесся до меня шепот. - Откладывал к моему дню рождения. Думал, что конфеты - это такая редкость, которая только раз в неделю бывает, а мне не достается вовсе. Я тогда впервые в жизни солгала. Пила с ним чай и изображала восторг. А свои конфеты подарить так и не решилась.