Голодный океан

А старик взволнованно рассказывал, что как ни странно чувствует себя лучше. У него появилась надежда. Игорь разрывался между ним и соратниками, которые вскоре зайдут в подкоп. Он не хотел оставаться тут и подыхать! Но и бросить Дика тоже не мог. Тем более что в бараке могли найтись негодяи, которые были хуже японцев. Видя грозные знаки приближающегося конца, они могли из тупой злобы добить беспомощного старика или превратить в ад его последние часы на земле, сказав ему:

- Ты скоро подохнешь, из тебя вши полезли.

Чтобы этого не произошло, Игорь ни на шаг не отходил от друга. Видимо, в бараке ещё остались тайные стукачи, которые донесли. Появился начальник охраны в сопровождении двух солдат, а также лагерного врача и переводчика. Это был лютый садист, откормленный и явно страдающий от постоянной скуки. Дик давно занимал начальника охраны - «святой отец» вызывал в нём любопытство с тех пор, как принял на себя обязанности лагерного капеллана. Стойкий в своих убеждениях старик не раз отважно заступался за других заключённых, будто покровительство Бога гарантировало ему личное бессмертие.

Японец приказал врачу осмотреть доходягу. Тот быстро определил, что старик не жилец.

- Я не умру – слабо попытался протестовать Дик.

Но доктор, с которым у старика однажды произошёл конфликт (Дик обвинял лагерного врача в том, что он организовал бизнес на лекарствах, которые японцы и без того мизерными порциями отпускали на нужды заключённых), процедил сквозь зубы:

- Передай привет акулам.

Японец что-то коротко рявкнул солдатам, и они подхватили несчастного за ноги, стащили с нар и поволокли к выходу, словно мешок. Неописуемый ужас читался на лице Дика. Его, ещё живого, ждала участь большинства здешних покойников.

Игорь принялся упрашивать японца не бросать акулам старика, которого все уважают.

- Хорошо, для священника я сделаю исключение – после долгих уговоров согласился японец, и расхохотался дьявольским смехом.

Заступнику было приказано немедленно оттащить «тело» за ворота лагеря и похоронить старика там, не дожидаясь естественного ухода.

Глава 107

Август 1947 года, Калифорния

Сломанную машину пришлось бросить и пешком выбираться обратно к цивилизации. Они шли, страдая от ночного холода, а после полудня изнывая от жары.

На солнцепёке с Клео стало твориться что-то странное: она стала жаловаться на головную боль, затем её охватило сильное беспокойство, ей повсюду стали мерещиться какие-то люди, которые хотят их убить. Но место было абсолютно безлюдное!

Клео понимала, что с ней что-то не так, и была встревожена.

- Не волнуйся! У тебя просто солнечный удар. Надо отдохнуть в тени и всё пройдёт – пытался успокоить подругу Исмаилов. Но поведение его спутницы становилось всё более странным.

Правда, через некоторое время видения у неё прекратились, зато наступило состояние полной прострации. В конце концов, итальянка опустилась на землю, и перестала реагировать на что-либо. Она будто ушла куда-то глубоко в себя. Сидела, ритмично раскачиваясь и уставившись в пространство бессмысленными глазами.

Её явно держали на каких-то препаратах, подмешивая их в кофе или в воду. Так поступают, когда имеют цель полностью подчинить себе нужного специалиста, сломить его волю, сделать послушным инструментом в своих руках. А заодно иметь страховку на случай побега. И судя по тому, во что на глазах превращалась Клео, своего эти люди добились. Игорь понял, что в одиночку ему не справится. После всего, что произошло с ним за последнее время, оставался лишь один человек, которому он может доверять…

Глава 108

Осень, 1942 года

Вообще-то на этой каторге рабов было принято отдавать на корм акулам. Проблема заключалась лишь в том, что заключённые гибли, словно мухи. Поэтому часть умерших охранникам приходилось сбрасывать в спешно вырытый могильник, расположенный примерно в километре от лагеря. Нередко в яму кидали ещё живых.

За несколько последних недель здесь упокоились сотни людей. Это было мрачное эхо недавних побед японцев в Сингапуре, Бирме, на Филиппинах и в Голландской Ост-Индии. Пленных прибывало так много, что их просто негде было размещать и нечем кормить. Массовые убийства, представлялись японцам простым решением проблемы. Об опасностях созданного ими очага инфекции местный владыка почему-то не подумал, что лишний раз свидетельствовало о крайней ограниченности коменданта и его приближённых.

Исмаилов с телом старика на руках шёл по тропе, ведущей к мрачному рву, и всё отчётливей чувствовал ужасный запах разлагающейся плоти. Позади остались решётки, колючая проволока и вышки с часовыми. Лишь пожилой солдат-охранник шаркал у него за спинной колченогими ногами. Игорь знал, что на лице конвоира наверняка написаны ужас и отвращение. Для последователей синтоизма – религии, обожествляющей красоту и совершенство природы (а таких среди японцев было абсолютное большинство) было характерно брезгливое отношение к мёртвой плоти и разложению. Поэтому старый солдат злился на затеявшего «грязные» похороны Исмаилова и не упускал случая кольнуть Игоря штыком в ягодицу, если он спотыкался.

Акулы, конечно, выглядели в глазах японцев идеальными могильщиками – мало того, что они хоронили в своих желудках мертвечину, так ещё и помогали заметать следы совершённых преступлений.

Под ногами то и дело попадались окровавленные бинты, на кустах висели обрывки обмундирования. По мере приближения к конечной цели ужасный смрад разложения настолько усилился, что заглушил все природные ароматы.

Наконец, конвоир решил, что дальше не пойдёт, и дал понять молодому американцу, что приказывает ему сбросить старика в яму и немедленно возвращаться. И чтоб никаких религиозных обрядов! Он не желает оставаться поблизости от зловонной клоаки ни одной лишней минуты! Игорь покорно кивнул. Дик всё видел, но не издал ни звука, похоже он смирился.

Устало бредя дальше по тропе, Исмаилов испытывал негодование: «Сбросить старика в овраг, как будто это мешок с мусором!». Но ведь это человек, которого он искренне уважает и любит. Поступив так с пожилым товарищем, он сам потеряет право называться человеком. Но с другой стороны, неподчинение будет означать для него верную гибель. Игорь знал, что стоит ему лишь сойти с тропы, ведущей к яме, как немедленно последует выстрел охранника. Тот наверняка держит его на мушке. Парень мимоходом оглянулся через плечо. Куражась, японец с помощью похабной жестикуляции показывал ему, что дозволяет после того, как он сбросит старика, ещё и облегчиться в «сортир». Колченогий конвоир конечно и представить себе не мог, на что способен этот бледный сутулый парень со шрамом на правой щеке. Большинство японских солдат происходили из сельской местности и презрительно считали всех их – англичан и американцев, голландцев избалованными цивилизацией городскими жителями.