Глубина

Несколько месяцев так продолжалось: я народ к нему налаживал, а он по телефону благодарил. А в конце сезона снова сам ко мне заявился, да не с пустыми руками - магарыч привёз - отблагодарить за услугу. И ещё три тысячи рэ на стол хлоп! Пачку купюр такую толстую. Говорит: «Твоя доля». Я удивился, спрашиваю: «За что?». А он смеётся и так весело отвечает: «Бери, дурак, считай, что это премия за перевыполнение плана. Мы одного богатого мужика по случаю раскулачили, а машину его с липовой справкой из комиссионки толкнули приезжим джигитам. И не дрейфь! Всё чисто сработано, комар носа не подточит!». Даже фото мне показал утопленника. Я стоял словно молотком по башке ударенный. А когда малость пришёл в себя, говорю: «Ты что же делаешь, сволочь! Я тебя в своём доме как родственника принял, а ты мне чёрной неблагодарностью отплатил». Тогда он предупредил, что если я откажусь им и дальше помогать или не дай бог в милицию захочу стукануть, то мне, как соучастнику убийства, в любом случае «вышка» светит. Да они меня ещё раньше сами пришьют, если попробую отколоться…

Алик тяжело и протяжно вздохнул:

- Стал я вечным должником братца… Приходилось служить этой бездушной сволочи, а у самого каждый раз сердце кровью обливалось, когда машина уезжала. Глаза некоторых людей стоят передо мной. Они меня преследуют. Давно хотел покаяться. Даже в церковь думал пойти исповедаться. Но как скажешь о таком… Да и не верующие мы… Будто в трясине увяз…

Алик повернулся к Гордею:

- Спасибо тебе, что камень с моей души снимаешь! К сожалению, сам бы я не решился.

На уже знакомой Гордею лесной дороге его стали одолевать ещё большие сомнения: правильно ли он поступает, что позволяет бородачу везти себя прямиком в логово своих подельников? Разве можно хоть на йоту доверять такому человеку?

Нет, доверчивым он не был. Просто в отсутствии настоящих союзников, не приходилось выбирать…

Заправщик будто угадал его состояние: возле ворот дома, давя на клаксон, он решительно произнёс:

- Потравить этих крыс, чтобы на земле чище стало, и пусть хоть в тюрьму!

Створки тяжелых ворот разошлись и появился горбун. Согнувшись ещё ниже, он попытался получше рассмотреть, кто сидит рядом с водителем, но Алик поддал газу, а Мазаев нарочно отвернулся. Машина пересекла двор и подъехала к крыльцу. Навстречу им из дома вышли две женщины. Они здесь готовили всё к вечернему застолью.

- Бери коробку и тащи, куда скажут хозяйки, - предложил Алик. Гордей так и сделал. На обратном пути из дома к машине он услышал идущий с улицы разговор заправщика со сторожем.

- Кто это с тобой приехал? – подозрительно поинтересовался горбун.

Гордей притаился, ожидая, что ответит его спутник.

- Да не волнуйся, - успокоил тот, - он свой парень, у нас на станции работает. Прихватил за грузчика. Не барское это дело самому тяжести таскать, пускай негр шустрит за червонец. Не думай больше о нём, пошли лучше, покажешь мне пса, он у вас настоящий монстр!

Гордей дождался, когда они отойдут подальше, и быстро перетаскал оставшиеся коробки в дом. Пора было сматываться, а владельца «Москвича» всё не было видно. Куда он запропастился?!

Гордей вернулся дом. Обходя комнаты, услышал слабый стук и замер. Постоял немного, прислушиваясь, затем снял обувь и дальше стал красться. Выглянув из-за угла, увидел в конце коридора на кухне своего спутника. Заправщик стоял вполоборота к нему со столовым ножом в руке. Склонившись над кухонным столом с батонами хлеба и консервными банками, он на скорую руку мастерил бутерброды. Наготовив целое блюдо закуски, заправщик извлёк из кармана небольшой пузырёк и, отложив два бутерброда в сторону, щедро окропил их!

По пути сюда они заезжали к Алику в гараж, там он деловито насыпал в ёмкость белого кристаллического порошка и развёл его водой. Получившимся бесцветным раствором бородач сразу опрыскал часть полученных на складе продуктов. Это был идеальный яд – без запаха и вкуса…

Гордей глядел во все глаза, ловя каждое движение заправщика, пытаясь понять смысл его действий. В его суетливых воровских движениях было что-то мерзкое, крысиное. А тот был так занят, что ни разу не оглянулся. Начинив отравой всего два бутерброда из дюжины, бородач пододвинул к себе две банки с консервированными маслинами. Пару убойных бутербродов он пометил ягодами чёрного цвета, тогда как все остальные бутерброды были увенчаны зелёными «виноградинками». Закончив с украшательством, Алик на несколько секунд задумался, решая, как расположить бутерброды на большом блюде.

За спиной Мазаева послышались приближающиеся женские шаги и он поспешил спрятаться, чтобы его не обнаружили…

Глава 61

«Каблучок» выехал из ворот дома. Немного отъехав, Алик предложил сделать остановку:

- Давай перекусим, а то уехали не позавтракав.

Съехали с просёлка и остановились метрах в пятнадцати от дороги. Бородач расстелил газету на стволе поваленного дерева и поставил на него прихваченное из дома блюдо с бутербродами.

- Не плохой перекусон, не правда ли? – задорно осведомился Алик, быстро покончив с сервировкой «стола».

- Да-а, давненько меня не баловали икоркой, - потирая руки, признался Гордей.

- Кстати, консервы единственное, что мы не обрабатывали, - счёл нужным напомнить Алик, - а хлеб девчонки принесли с собой из посёлка.

- Хотел тебя спросить, а эти женщины в доме…

- О, о них не беспокойся, - махнул рукой заправщик. - За стол их не посадят. Прислуга!

- Ну тогда поехали?

- Не возражаю. Да, чуть не забыл.

Алик сходил к машине и принёс две бутылки «Жигулёвского».

- Можно было попробовать и чего покрепче «строфеить», - немного виновато объяснил он, - но я за рулём.

- Пиво под икорку в самый раз, - едва не пуская слюну, заверил Мазаев. Он потянулся к блюду, но на полпути спохватился:

- Послушай, может отогнать машину за те кусты, а то с дороги нас могут увидеть.

-Пожалуй, ты прав, - согласился заправщик.

Через пять минут он вернулся. Гордей снова потянулся за бутербродом. Заправщик внимательно следил, какой он возьмёт. И когда Мазаев выбрал с чёрной маслиной, ему показалось, что уголки губ под густой бородой его сотрапезника загнулись в довольной улыбке.

Первые минуты жевали молча, наслаждаясь вкусом главного советского дефицита и символа красивой жизни.

- А не жаль его….брат всё же?- прервал паузу Мазаев. – Хоть и троюродный.

- Не-а, - равнодушно помотал своей огромной головой «одуван», - гореть ему в аду за его дела.

- Значит, ты считаешь, мы вправе выносить такой приговор?

- Вправе! Жизнь вообще суровая вещь - заправщик произнёс это на высокой торжествующей ноте, в это время Гордей скривился и схватился обеими руками за живот.