Дмитрий Мачальский - Рыжик (СИ)

"А ведь ЭТОТ в военкомат не пойдёт - разве что под конвоем!" - зло подумала Люда. Уступать дорогу моментально расхотелось. Теперь это стало выглядеть как-то унизительно. Правда, внутренний голос напомнил, что она - щуплая девушка - прёт "в лоб" на банду здоровых парней. Что парни и так нарываются, кому бы вломить за приход демократии. Что милиции нет, а прохожие обойдут и не заметят... Но ей тоже всё стало безразлично. "Тебе хотелось "убить-зарезать"? - подумала она с неожиданным злорадством. - Так вот оно - в любом количестве. Уж точно не жалко!" И чувствуя, как закипает душа, испаряя остатки здравого смысла, Люда ломанулась навстречу неминуемой драке. Не учла она только одного - у жлоба тоже были глаза, и узнать в рыжей растрёпе, нахально не уступившей дорогу, свою "отрывательницу курвиметров" ему было намного проще. Жлоб поднял голову, ошалело вытаращился и... ухватился обеими руками за соратников, тормозя движение. Парни его порыва не поняли и удивлённо замедлились.

Видя колебания в стане врага, Люда сжала кулаки и непроизвольно прихватила зубами нижнюю губу. Неизвестно, на что она рассчитывала, но со стороны этот жест выглядел, наверное, как зверская демонстрация клыков. Жлоб матерно охнул. Парни тоже впечатлились, зашушукались и уже вполне сознательно попятились. Люда хищно ухмыльнулась и прибавила шагу.

И вот, когда до желанного мордобоя оставались считанные метры, когда Люда уже напряглась, словно перед прыжком, и сжатые до хруста побелевшие кулаки уже готовились врезать по наглым мордам, рискнувшим встать на её пути, вот тогда пассивное сопротивление толпы вдруг сорвалась во вполне активное: "Шухер!". Грозные до того демонстранты отшатнулись и... мелкой трусцой перебежали на другую сторону улицы - Люда только и успела, что проводить их удивлённым взглядом. Через некоторое время с той стороны раздалось знакомое, хотя и менее уверенное "Ой, ой, ого-гой!".

Она выдохнула, разжимая пальцы, и поняла, что подраться сегодня - не судьба. Обидно, да?!! Придётся-таки идти на работу. Может хоть там - среди "свит" и "надвигов" - удастся забыть о пропащей жизни. Геологи-то нужны при любой власти...

А на работе опять никто не работал. Сотрудники выглядели какими-то пришибленными: негромко переговаривались по углам и затравленно озирались на приветствие. Даже в курилке было подозрительно тихо - прямо, как никогда. Только на их этаже, в другом конце коридора, Люда заметила существенное движение. Там крутилась толпа ответственных "пиджаков" - своих и каких-то неизвестных - и когда Люда взялась за ручку двери, с их стороны отчётливо прозвучал незнакомый начальственный голос: " Так , панове ! А що у нас тут ?" Дожидаться " що у пан╕в там " она не стала и поскорее нырнула за дверь.

- Добрый... О! Все свои что ли? - прервала она церемонию приветствия, обнаружив, что церемониться особо не с кем - в комнате находились лишь Юлька с Олежкой. - А шо это за банда по этажу шляется, не знаете?

- Явилась, не запылилась! - так же непринуждённо встретила её Юлька, выглядывая из-за Олежкиного монитора.

- А! Это из министерства приехали, - нарисовался там же Олежка. - Кажется, акционерную компанию будут создавать какую-то.

"Ну, это ещё не страшно... наверное", - подумала Люда, плюхаясь за свой стол - простой однотумбовый стол с потёртой дерматиновой столешницей... И всё! Как же это тоскливо...

- ...С утра ходят, примериваются, - ворчливо продолжил Олежка. - Ищут, чего продать, кого уволить. Наших, вот, - обвёл он широким жестом комнату, - всех УЖЕ уволили.

- Как это?! - обмерла Люда.

- Да так... Власть поменялась, пенсионеров попросили.

- Не поняла! А работать кто будет?!

- Работать будет молодёжь, - менторским тоном сообщил Олежка. - Вот ты, например.

- Обалдеть, мы же не знаем ничего!.. А кстати, о молодёжи - чего в курилке никого не было? Вроде, в армию не забирали...

- Так финансирование тоже ж урезали. Следующий квартал работаем на ноль две, а после - вообще неизвестно что будет. Вот народ и ломанулся искать другую работу. Да ладно, мы-то хоть на ноль две! - Олежка успокаивающе махнул рукой. - УНГРИ вообще разогнали нафиг. Они там сейчас сидят у себя - митингуют. В суд подавать хотят!

- Подожди... а кто же тогда остался-то?

- Мы. Теперь вы с Юлькой - геологи, а я - начальник отряда. Так что, девочки, будем бурить!

- Да отстань ты со своим "бурением"! - встряла наконец Юлька. - Люськин, ну, рассказывай! Где была, как твоя... "ы-ы-ы"? - таинственно повела она глазами.

- Моя "Ы" уже не "ы", - буркнула Люда, совершенно пришибленная новостями. - А была я... в застенках спецслужб.

- О-о-о! И как там - ЗА СТЕНКОЙ? - вытаращилась подруга, видимо, вообразив пыточную камеру инквизиции.

- Нормально, - попробовала разубедить её Люда. - Чисто, интеллигентно. Высокие вежливые люди... Я им сказала, что меня похитили инопланетяне и удалили мне имплантат, - она значительно посмотрела на Юльку, - который они же вживили в прошлое похищение.

- И что?! - теперь вытаращились уже двое.

- Представляешь, не поверили! Гадыны такие... Ещё интересовались, типа, "кто её выпустил из дурдома".

- А тебя уже выпустили? - съехидничал Олежка. - Или так - погулять вышла?

- Дурак! - вступилась Юлька. - Человек пострадал, можно сказать! Люськин, ну скажи!

- Скажу:

"На праведный суд из космической тьмы

Летят неприступные боги!

А если промедлят немного, то мы...

Начнём им выдергивать ноги".

- Ну, Люськи-и-ин!..

- ...Грядёт возмездие Божие! Всем воздастся с торицею!

- И вправду, тронулась, - подвёл итог Олежка, повертев пальцем у виска.

- А ты думал!.. - Люда и на него значительно посмотрела, потом подмигнула Юльке и направилась из комнаты.

- Ты куда?! - всполошилась подруга.

- Нести благую... э-э-э... дурную весть людям! Если что, я - у Костика. Его хоть не уволили? - риторически вопросила Люда и вышла.

В коридоре она привалилась к стене и с минуту так стояла, пытаясь унять крупную дрожь, волнами пробегавшую по телу. НАЧАЛОСЬ! Теперь уж точно - началось.

Оказывается, она до сих пор в глубине души надеялась - до последнего надеялась! - что ЭТО непосредственно её не коснётся. Что развал Большого Мира не затронет её маленький собственный мирок и останется чем-то абстрактным, внешним... Теперь коснулось. И не надо быть Миклухой, чтобы понять - её мир окончательно и бесповоротно умер. Весь - и большой и маленький. А то, что она видит вокруг - только агония, всеобщее выживание друг друга, грызня за лучший кусок, всё, что остаётся после Чёрной Волны.

"НО ВЕДЬ Я ЕЁ ОСТАНОВИЛА!" - звенела в голове почти детская обида.

"Ничего ты не остановила", - ответил внутренний голос. - "Ты и не могла остановить - только задержать".

"И как жить дальше? Как МНЕ жить дальше?"