Лисевич - Из книг мудрецов (проза древнего китая)

Он отступил на шаг и на глазах Мэн Шэна отсек себе голову. Тот, отправив двух других учеников оповестить Тянь Сян-цзы о том, что дела школы переходят к нему, также покончил с собой. Вместе с ним добровольно расстались с жизнью еще 183 ученика.

Двое посланных, побывав у Тянь Сянь-цзы, также решили вернуться в Чу, чтобы принять там смерть вслед за Мэн Шэном. Тянь Сянь-цзы стал было удерживать их, указывая на то, что сам Мэн Шэн сделал его главой школы, однако они не послушали его и, вернувшись обратно, покончили с собой.

***

Цзиньский Вэнь-гун осаждал город Юань. Перед этим он обещал своим воинам, что дело будет сделано за семь дней. Однако прошло семь дней, а Юань так и не пал. Тогда он отдал приказ снять осаду. Некто из военного совета возразил:

— Юань должен скоро пасть. Мы, воинские начальники, просим еще повременить.

— Вера в слова главы государства — великое сокровище,— сказал Вэнь-гун.— Взять какой-то Юань ценой утраты его — это не по мне.

И он отступил. На следующий год Юань был осажден вновь, и Вэнь-гун обещал своим воинам, что вернется, лишь только город будет взят. Когда же юаньцы услышали об этом — они сдались сами.

***

Ханьцы обносили новой стеной свою столицу, определив срок завершения всех работ в пятнадцать дней. Смотрителем был назначен Дуань Цяо. Одна из строительных команд опоздала на два дня, и Дуань Цяо велел начальника этой команды заключить под стражу.

Тогда сын арестованного пришел к начальнику пограничной стражи Цзы Гао.

— Только вы, преждерожденный, можете спасти моего отца от смерти,— сказал он,— Прошу вас взяться за это дело.

Цзы Гао согласился, отправился с визитом к Дуань Цяо и в его сопровождении поднялся на новую стену. Взглянув налево и направо, он восхитился:

— Какая великолепная стена! Поистине—это великий труд. Вы, несомненно, будете за него щедро вознаграждены. Подумать только — ведь никому еще с древности и до наших дней не удавалось проделать такую огромную работу и при этом не предать казни ни одного человека!

В ту же ночь Дуань Цяо повелел освободить арестованного от пут и потихоньку выпустить.

***

У Ци управлял землями к западу от Желтой реки, когда Ван Цо оклеветал его перед вэйским Ухоу, и тот послал людей, чтобы принять у него дела. Оставив свой пост, У Ци доехал до Аньмэня, где сошел с колесницы отдохнуть. Взглянув на свои западные земли, он зарыдал так, что слезы полились потоками.

— Насколько я понимаю,— сказал ему слуга,— для вас расстаться с Поднебесной все равно что расстаться с парой старых сапог. Отчего же вы рыдаете, расставшись всего лишь с западными землями?

— Ты не понял меня,— ответил У Ци, утирая слезы.— Если бы правитель знал, что я за человек, и позво¬лил мне исполнить мои намерения, царство Цинь, возможно, было бы низложено, а к западу от Желтой реки утвердилось бы правление истинного вана. Но правитель слушает речи низкого клеветника и отвергает меня — так что западные земли скоро попадут в руки циньцев, а царство Вэй начнет клониться к упадку.

Затем У Ци покинул Вэй и отправился в Чу, а земли к западу от Желтой реки оказались в конце концов у циньцев. Вэй день ото дня слабело, Цинь день ото дня крепло,— именно это предвидел У Ци и потому плакал.

***

Фу Цзыцзянь управлял областью Даньфу. Он пел и играл на цине, даже не покидая зала совета,— а область Даньфу пребывала в порядке и спокойствии. Сменивший его Ума Ци вставал с последними звездами, а возвращался — с первыми, во все вникал сам, не знал отдыха ни днем ни ночью— и в области Даньфу по-прежнему царили порядок и спокойствие.

Наконец Ума Ци решился спросить об этом Фу Цзы - цзяня.

— Я полагаюсь на людей,— ответил ему мастер Фу,— а вы — на собственные силы. У того, кто полагается только на свои силы, всегда будет много забот; тот же, кто полагается на людей, может найти отдохновение.

***

Чжоуский Ли-ван жестоко обращался со своим народом, и народ роптал. Тогда Шао-гун обратился к царю с речью:

— Народ больше не в силах терпеть; вы же, господин, через своего вэйского колдуна еще выискиваете крамолу. Тех, на кого он указывает, предают смерти, так что люди теперь даже слово сказать боятся — на дорогах, встречаясь, лишь смотрят друг на друга.

Речь Шао-гуна очень обрадовала царя.

— Наконец-то я пресек крамолу! — вскричал он.

— Помешать — еще не значит пресечь,— сказал Шао-гун.— Закрывать уста народу — опаснее, чем запруживать реку. Если прорвет запруду — многие пострадают!

***

Лецзин Цзыгао пользовался расположением циского Минь-вана. Будучи франтом, он любил наряжаться в зеленные одежды, белые шляпы и остроносые сапоги. Но однажды шел сильный дождь, и он появился при дворе, осторожно ступая и придерживая подол руками.

— Как я выгляжу? — обратился он к людям из своего окружения.

— Прекрасно, прекрасно,— заверили они его.

Цзыгао подошел к колодцу и погляделся в него: вид был как у мужлана.

— Льстят мне мои люди,— вздохнул он.— И все из-за того, что я пользуюсь расположением нашего вана. Как же они должны льстить тому, чье расположение заставляет их льстить мне?

***

Гоу Чэн-цзы отправился послом из царства Лу в царство Цзинь. Когда он проезжал царство Вэй, тамошний сановник Юцзай Гучэнь задержал его у себя. На приеме присутствовали музыканты, но хозяин велел им хранить

молчание. Позже, за вином, он, растрогавшись, преподнес гостю драгоценную яшму. Однако на обратном пути, возвращаясь после завершения миссии через Вэй, Гоу Чэн-цзы не заехал к нему попрощаться.

— Недавно вы, господин, как будто остались довольны приемом, оказанным вам Юцзай Гучэнем — сказал Чэн-цзы его слуга.— Отчего же не заехали к нему на обратном пути?

— То, что Гучэнь принимал меня у себя — знак его благорасположения ко мне,— ответил Гоу Чэн-цзы.— То, что он пригласил музыкантов, но не позволил им играть — знак его тайной печали. Когда же, растрогавшись за вином, он подарил мне драгоценную яшму,— мне стало ясно, что царство Вэй находится на пороге внутренних потрясений.

Не успели они удалиться от пределов Вэй на тридцать ли, как их настигло известие о том, что Нин Си поднял мятеж и Юцзай Гучэнь погиб при исполнении долга.

Развернув свою колесницу и трижды оплакав убитого, Гоу Чэн-цзы продолжил свой путь. Вернувшись, он послал за женой и сыном погибшего, отделил им под жилье часть своего дома и позаботился о том, чтобы они ни в чем не нуждались. Когда сын погибшего вырос, Чэн-цзы вернул ему драгоценную яшму.

***

У чжоусцев неподалеку от границы с жунами были дворцы в Фэн и в Хао. По соглашению с местными чжухоу они воздвигли там высокие сторожевые башни с барабанами наверху. Их бой был слышен по всей округе, и, в случае появления жунов, войска чжухоу по этому сигналу должны были спешить на выручку к Сыну Неба.