Лисевич - Из книг мудрецов (проза древнего китая)

— Если еще кто вздумает меня уговаривать, чтоб я послала Чанань-цзюня заложником — я, старуха, плюну ему в лицо!

И когда левый наставник Чу Чжэ пожелал увидеться с государыней, она, в ожидании его, так и кипела от раздражения. Он же, войдя в ее покои, с трудом засеменил к ней, подошел поближе и сказал, извиняясь:

— Ноги болят — никак не могу ходить быстро. Оттого и позволял себе так долго вас не видеть. И лишь из опасения, что вы, государыня, быть может, не совсем здоровы, попросил об аудиенции.

— Да, могу передвигаться только в паланкине,— сказала царица.

— А не ухудшился ли аппетит? — спросил Чу Чжэ.

— Питаюсь одной жидкой кашей,— ответила царица.

— А вот у старого вашего слуги,— сказал Чу Чжэ,— аппетит в последнее время совсем было пропал. Так я заставляю себя ходить пешком, каждый день по три- четыре ли — и аппетит стал чуть получше, и телу польза.

— Ну, уж это мне, старухе, не под силу,— сказала царица. И гневное выражение на ее лице слегка смягчилось.

— Мой недостойный младший отпрыск Шуци совсем еще бестолков,— сказал Чу Чжэ.— А я уже стар — и очень люблю его и жалею. Хотел бы, чтоб он пополнил ряды гвардейцев в черных одеждах и охранял государев дворец— и вот, рискуя головой, решаюсь вас о том попросить.

— Изволь! — сказала царица.— А сколько ему лет?

— Да только пятнадцать,— ответил Чу Чжэ.— Но, хоть он и мал, хотел бы, пока еще жив, поручить его вам.

— Выходит, и мужчины жалеют своих детей*?— спросила царица.

— Даже больше, чем женщины! — ответил Чу Чжэ.

— Ну уж нет,— рассмеялась царица,— женщины жалеют сильнее!

— А мне вот кажется,— сказал Чу Чжэ,— что яньскую царицу вы любите больше, чем Чанань-цзюня.

— Ты ошибаешься! — ответила царица.— Люблю, но не так сильно, как сына.

— Любящие родители,— сказал Чу Чжэ,— всегда думают о том, как бы лучше устроить своих детей. Когда вы, госпожа, провожали яньскую царицу, вы, усадив ее в экипаж, все держались за ее пятку и плакали — скорбя и убиваясь, что она уезжает так далеко. Когда же она уехала, вы беспрестанно думали о ней и, совершая жертвоприношения, молились: «Только бы ее не вернули обратно!» Разве не строили вы дальних расчетов — мечтая,

чтоб сыновья ее и внуки, наследуя друг другу, были царями?!

— Да, это так,— сказала царица.

— Вот уже несколько поколений подряд,— сказал Чу Чжэ,— с той самой поры, как род Чжао стал царствующим домом, чжаоские государи жалуют своих детей и внуков титулами. А продолжают ли потомки тех, кто был пожалован, носить эти титулы?

— Нет,— сказала царица.

— И разве так обстоят дела в одном только Чжао? — сказал Чу Чжэ.— Разве в других царствах — по-другому?

— Не слыхала, чтоб было по-другому,— ответила царица.

— Ведь государи сами действуют себе во вред, да еще навлекают беду на детей и внуков. Разве их дети и внуки так уж малоспособны? А все оттого, что положение их высокое — а заслуг нет, жалованье обильное — а достается без труда, и дома их полны драгоценностей. Вот и вы, госпожа, высоко вознесли Чанань-цзюня, жалуете его тучными землями, щедро одаряете дорогой утварью — а до сих пор не позаботились о том, чтоб он имел заслуги перед царством. И когда однажды вас не станет — на что ему тогда опереться в чжаоском царстве? Вот и кажется мне, что не думаете вы всерьез об его будущем — потому и считаю, что любите его не так сильно, как яньскую царицу.

— Ну, так уж и быть,— сказала царица,— поступлю по твоему совету!

И приказала снарядить для Чанань-цзюня сто колесниц и отправить его заложником в Ци. А цисцы тут же прислали войска.

Цзы-и, услыхав о том, сказал так:

— Дети государя — это плоть его и кровь. Но и они не могут занимать высокое положение, не имея заслуг, получать жалованье, не потрудившись,— да при этом еще собирать сокровища. А уж простые подданные — тем более!

***

ИЗ „ЧУЦЫ”

«Чуцы» — «Чуете строфы» — собрание поэтических и прозопоэтических произведений южного царства Чу (IV—III вв. до н. э.) и более поздних произведений, написанных в их стиле.

***

Один заезжий певец пел как-то раз на рыночной площади чуской столицы. Сперва спел песню «Сычуанец в деревне» — и ее тут же подхватили несколько тысяч человек из тех, что были на площади. Потом спел песню «Роса на листьях под ярким солнцем» — и ее подхватили уже только несколько сотен. Затем спел песню «Белый снег под весенним солнцем» — тут уже из всей толпы вторило ему лишь несколько десятков. Когда же начал песню с мелодией и тонкой, и глубокой, с изысканными модуляциями — ему подпевали лишь единицы.

Чем выше был напев — тем меньше ему вторили!

КОММЕНТАРИИ

Стр. 6. Инь и Ян — согласно представлениям древних философов, два мировых начала, возникших из изначального хаоса; два состояния мирового эфира. Инь—темное, земное, вещественное, «женское», мягкое, пассивное; Ян — светлое, небесное, духовное, «мужское», твердое, действенное. Ян стремится вверх, Инь стремится вниз.

Дао (букв. «Путь») — первопричина и двигатель Вселенной, обуславливающий ее возникновение и дальнейшую развертку в пространстве и времени. Дао — та пустота, которая содержит в себе первообразы всего сущего; он непостижим разумом, но к нему можно приобщиться сердцем.

ИЗ «ЛУНЬЮЯ»

В старом Китае было принято называть человека по-разному, в зависимости от обстоятельств, и на страницах литературных произведений герои появляются то под своим официальным, «чиновным» именем, которое дается уже при совершеннолетии, то под своим «прозвищем», то под литературным «прозванием»; здравствующих персонажей часто величают по занимаемой должности или чину, умерших называют их почетным посмертным титулом... Впрочем, взаимоотношения персонажей «Суждений и бесед» далеко не всегда важны для понимания самих высказываний; поэтому в комментарии здесь и далее будет поясняться только самое основное.

Стр. 30. Цзэн-цзы («Учитель Цзэн») — под таким именем вошел в историю ученик Конфуция Цзэн Шэнь. Конфуций особо отличал его за чувство сыновней почтительности, в котором тот превзошел прочих. Цзэн-цзы приписывается составление «Сяоцзин» («Книги сыновней почтительности») — одного из конфуцианских канонов — и ряда сочинений по проблемам ритуала. В древности существовала книга «Цзэн-цзы», составленная его учениками.

Стр. 31. Мэн И-цзы (Мэн Сунь) — представитель одного из знатных домов царства Лу, где родился и долгое время жил Конфуций. Упомянутый далее Мэн У-бо — сын этого аристократа. Как видим, послушать слово поучения Конфуция приходили и отцы и дети.

Фань Чи (Фань Сюй) — один из молодых учеников Конфуция, постоянно следовавший за ним. По-видимому, стремления его имели сугубо практическую направленность, что вызывало неодобрение Учителя. «Мелкий человек этот Фань Сюй!» — высказался он как-то после просьб ученика научить его землепашеству и огородничеству. Другие диалоги с ним смотри в переводах глав VI (§ 22) и XIII (§ 19).