Марьяна Сурикова - Мотылек

Я покраснела от смущения, а джентльмен с моноклем недоверчиво хмыкнул.

— Граф, я сильно сомневаюсь, что дама может блистать эрудицией в чем-то ином, кроме балов и покупки милейших платьев.

Он рассмеялся.

— Вы готовы поспорить? — Джаральд приподнял одну бровь, а в глазах зажёгся огонёк азарта.

— Если найдёте такую девушку, я на ней женюсь.

Джентльмен гордо выпятил свой живот и приосанился, а потом, обращаясь ко мне, добавил:

— Дорогая леди, вы можете убедить меня, что разбираетесь в верованиях древних индейцев и их ритуалах? Если это так, то я тотчас же встану перед вами на колено и попрошу у господина графа вашей руки.

Мужчины вокруг засмеялись, а я совсем стушевалась и пыталась подобрать слова для остроумного ответа. Лучше всего было бы заявить, что закон запрещает иметь двоих мужей одновременно, но об этом я подумала позже, а в тот миг совершенно растерялась. Только собиралась с мыслями, как вдруг раздался голос графа. Сложив руки на груди и окинув собеседников презрительным взглядом, он громко произнёс, чеканя каждое слово:

— Едва ли я соглашусь отдать за столь недалёкого человека собственную жену.

Смех оборвался, мужчины растерянно воззрились на Джаральда, не понимая, шутит он или серьёзен. Вид графа к шуткам не располагал, и среди его собеседников и всех, кто оказался поблизости, послышался негромкий ропот:

— Мы не ослышались? Вашу жену, граф? — уточнил сэр Барроу.

— Абсолютно верно.

Шепоток пробежал по залу, разговоры стихли. Светские стервятники подбирались к нам, окружая со всех сторон. Я отступила на шаг, ближе к Джаральду, а он стоял непоколебимой скалой, сохраняя завидное хладнокровие. Ропот все возрастал, послышались выкрики:

— Это возмутительно!

— Неприемлемо!

— Нарушение всех приличий!

Я оглядывала знакомые и чужие лица, так удивительно похожие друг на друга, застывшие в негодовании. Дрожь пробегала по телу, голова стала тяжёлой, а воздух сгустился от напряжения, мне казалось, ещё чуть-чуть и я лишусь сознания. Вдруг снова воцарилась тишина, а вперёд вышла хозяйка вечера, досточтимая маркиза.

Я смотрела на леди Клиффорд, молча оглядывавшую нас с графом, и ждала, что теперь под давлением гостей она прикажет нам покинуть благородное общество и не осквернять её гостиную своим присутствием. То, что было сказано наедине, перестаёт быть простительным, когда выносится на суд общественности. Она образец приличий и сдержанности, неукоснительного соблюдения строгих моральных канонов, её мнение играет такую важную роль, что маркиза не может не выказать протеста.

— Граф, — её голос прозвучал сурово, — вы вошли в мой дом, заранее понимая, что подобного нарушения приличий никто из нас не потерпит?

— Дорогая леди Клиффорд, — граф отвесил ироничный полупоклон, — я не имел своей целью нанести оскорбление столь благородному и благочестивому обществу, но человеческие страсти, порой, намного сильнее нас. Да, я женился на своей подопечной, прежде сложив обязанности опекуна и получив на брак благословение священника.

— Надеюсь, вы хотя бы понимали недопустимость подобного поступка?

Джаральд только усмехнулся, но ничего не ответил. К чему пустые слова, когда всё равно осудят?

— Одно радует, — заявила вдруг пожилая матрона, — ваш второй выбор оказался намного удачнее первого.

Она отвернулась и гордой королевой направилась прочь. Шепотки вновь пробежали среди поражённых гостей, а граф протянул мне руку и повёл вперёд, сквозь эту толпу, и люди расступались перед ним.

Все же моральные потрясения не проходят бесследно. По возвращении домой Джаральд отослал меня в комнату, а сам ушёл в кабинет. Возможно, хотел отвлечься ото всех происшествий за бутылкой дорогого виски. У меня же ещё в дороге до невозможного разболелась голова, поэтому спорить не стала, а, поднявшись в спальню, велела Изабелле приготовить мне мятный напиток.

Реакция маркизы и общества была предсказуемой. Меня даже в карете не отпускал неприятный озноб после всего пережитого. Джаральд тоже молчал всю дорогу. Полагаю, для него это был первый опыт открытого вызова, когда стоишь один против всех и прикрываешь своей спиной перепуганную женщину. Ведь раньше он не шёл так явно наперекор принятым устоям, а предпочитал лавировать, мастерски избегая подводных камней. Вспомнилось вдруг, как его камердинер сказал, что граф не такой бесчувственный, каким может казаться.

Джейн принесла напиток и помогла мне устроиться на подушках повыше.

— Мисс Розалинда... — замялась девушка.

— Что? — выдавила из себя, борясь с мучительной мигренью.

— Неужто правда? Замуж вышли тайком? За графа?

Я кивнула и поморщилась, голову сдавило со всех сторон. Медленными глотками осушила бокал с горьковато-сладким лекарством, щедро приправленным мёдом.

— Джейн, оставь меня, — я отдала пустой сосуд и закрыла глаза.

— Конечно, мисс... миссис Розалинда. Я пойду. — Горничная поправила одеяло и подбросила дров в камин.

— Приятной ночи, графиня.

Встала я на следующий день гораздо позже обычного. Чувствовала себя немного лучше, но слишком разбитой. Джейн разбудила меня, раздвинув шторы на окнах.

— Леди Розалинда, вам ещё требуется настой?

— Нет, мне сегодня лучше.

— Вчера вечером доставили письмо на ваше имя, посыльный говорил, что срочное, но вы так плохо себя чувствовали.

— Где это письмо?

— Вот, — Джейн протянула белый конверт, и я узнала почерк Люсинды.

— Я завтрак принесла, мисс... миссис Розалинда.

— Налей мне чаю, Джейн, совсем нет аппетита. Его светлость уже поднялся?

— Уехали поутру, происшествие какое-то в дальней деревне. Кажется, сарай или сено у кого-то загорелось.

— Кто-то пострадал? Пожар сильный?

— Точно не знаю. Не должен был сильно разгореться, коли быстро заметили. Только графу теперь с убытками разбираться.

Пока горничная наливала в кружку ароматный чай и ставила рядом поднос с горячими булочками я раскрыла послание. Быстро пробежала его глазами, а потом перечитала снова медленно, обдумывая каждую строчку и особенно уделив внимание последнему абзацу:

«... я понимаю, как много всего случилось в твоей жизни, дорогая Роуз, но прошу выкроить время и проведать меня. Боюсь, если ты подождёшь ещё немного, то уже не застанешь меня более на этом свете. Я право же уверена, что жить недолго осталось. Здоровье сильно пошатнулось, и мне так мучительно встречать каждый новый день».

Сердце сжалось от волнения. Люси умирает? Быть такого не может! Что у нее за болезнь? Ведь она ничего не писала об этом прежде.

— Джейн, прикажи заложить карету, мне нужно срочно отправляться в дорогу. Где управляющий графа?