Марьяна Сурикова - Мотылек

Александр очень медленно разжал руки, выпуская меня. На оголившихся участках кожи, на груди и плечах, виднелись синеватые следы от его губ и пальцев. Я изумлённо глядела на эти отметины того, что баронет практически полностью утратил разум.

— Прости, — он пораженно смотрел мне в глаза, будто не верил тому, что с ним сейчас произошло, — прости меня, Лина. Я не хотел причинить тебе боль, не желал навредить. Я не думал, что ты будешь против, ведь ты уже...

Он резко замолчал, потом тихо добавил:

— Прости, я совсем ни о чём не думал, потерял голову.

Александр выглядел таким несчастным сейчас, настоящий взъерошенный и обиженный мальчишка, растерявшийся от слишком сильного помутившего его разум желания. Такой родной и близкий друг, мучимый и раздираемый на части собственными неподконтрольными ему чувствами.

— Лина, — он закусил губу, протянул ладонь и погладил меня по щеке, — я схожу с ума из-за тебя, я так долго ждал этого момента, когда смогу обнять и поцеловать... прости.

Он оперся ладонями по обе стороны от моей головы, склонился и прислонился лбом к моему лбу. Закрыл глаза, а я тихонько провела пальцами по его волосам.

— Я буду держать себя в руках, — прошептал баронет. Светлые ресницы приподнялись, открывая знакомые серо-зелёные глаза, в которые вернулось прежнее выражение. В них теперь светились нежность и забота. Исчез огонь безумного желания, так испугавший меня несколько минут назад, — моя милая Лина.

Он приблизил свои губы к моим, совсем робко, просительно, оставив миллиметр между ними, замерев в ожидании. И я чуть выше подняла голову и поцеловала его легко и бережно, пытаясь успокоить. Стало так жаль моего благородного рыцаря, славного друга, который всегда пытался прийти на помощь, который не заслужил того, чтобы в жёны ему досталась женщина, подобная мне.

Баронет откликнулся на этот поцелуй, но теперь был очень осторожен. Я вдруг ощутила себя взрослой и опытной женщиной, утешающей обиженного ребёнка. И в этот момент пришло осознание, что не могу выйти замуж за Александра. Пожелав прервать наш поцелуй, я хотела отстраниться, как вдруг баронет навалился на меня, погребя под своей тяжестью, слишком большой и неожиданно неподвижный. Ни двинуться, ни вдохнуть, пока его тело не перестало давить сверху, а само собой съехало в сторону и растянулось на полу.

Я подняла взгляд вверх и пронзительно завизжала. Крик оборвался почти в тот же миг, потому что Джаральд быстро зажал ладонью мой рот.

— Привет, родная. Баронет развлёк тебя в моё отсутствие, не успела заскучать?

Я промычала что-то в ответ, пытаясь извернуться и отползти подальше, так сильно напугало выражение его лица. Граф не отпустил, прижал второй ладонью к стогу, рассматривая мои взъерошенные волосы с застрявшими в них соломинками, синяки на руках, распахнувшийся плащ и полураспущенную шнуровку на груди.

— Решила перейти в разряд шлюх, родная? Платишь своим телом за оказанные услуги?

Лучше бы он с размаху всадил мне нож в сердце. Я схватилась ладонями за его руку в попытке сбросить с себя, а когда не получилось, замолотила кулаками в его грудь, стараясь оттолкнуть.

Джаральд перестал зажимать мой рот и немного отстранился, я тотчас воспользовалась этим, чтобы взглянуть на Алекса.

— Ты убил его?

— Оглушил.

Он говорил спокойно, хладнокровно, но с таким выражением в глазах, которое напомнило мне мясника, невозмутимо разделывающего только что освежёванную тушу. На лицо было страшно смотреть, оно напоминало восковую маску, слишком неживое для обычного человека.

— И как дорого стоит услуга по твоему спасению? Один раз довольно или расщедришься на всю ночь?

Я нервно дёрнулась, вжимаясь спиной в колючее сено. Вспомнила вдруг, как граф пришёл тогда в мою комнату после навета Катрин, как зол он был, а сейчас... сейчас удивительно спокоен. И мне было страшнее и больнее, потому что тогда я видела и понимала его эмоции, а теперь не знала, что он задумал.

— Разве не ты научил меня платить? — резко бросила ему в лицо, пытаясь разглядеть хотя бы отголоски эмоций, — и с тобой я расплатилась сполна!

Видела, как сузились его глаза, как он потянулся вдруг к поясу, отцепил и бросил на пол ножны. С тревогой проследила, как он положил у своих ног револьвер.

— Знаешь, как трахают шлюх?

— Что?

— Ты ведь не понимаешь разницы, хотя... — он медленно обвёл пальцем самый большой синяк, отчего я снова дёрнулась, — кажется, баронет успел кое-что показать.

— Отпусти! — я отдёрнула руку, отползая повыше, а Джаральд поймал за запястья и резко стянул меня вниз.

— На мой взгляд, так было бы слишком просто.

Не успела понять, что он хотел этим сказать, как граф вдруг накинул мне на голову капюшон моего же плаща, закрывая глаза, и стянул завязки, чтобы не смогла его сбросить. Я вмиг ослепла, дыхание перехватило, руки беспорядочно заметались в воздухе в поисках опоры.

Он толкнул меня на сено и сжал ладонью запястья. Я ощутила, первое лёгкое прикосновение губ к болезненному местечку на ключице, где, очевидно, тоже остался синяк. Он обвёл его языком по кругу, а я ахнула, не ожидая, что ощущения окажутся настолько сильными. Думала, граф сейчас набросится на меня, чтобы болью отомстить за все, а он был нежен. Я не видела ничего, могла только чувствовать, чувствовать острее, чем обычно, и даже вырываться перестала, ошарашенная его неожиданными действиями. И снова вместо крови яд побежал по жилам, медленно-медленно проникая в сознание.

Я читала однажды книгу о курильщиках опиума, о том, как люди успевают за короткое время пристраститься к наркотику, слышала рассказы об опиумной норе в Ист-Энде, но никогда не понимала, как можно одурманивать свой мозг до состояния полной невменяемости. Тогда не понимала, а теперь ощутила себя настоящей морфинисткой, получившей дозу желанной отравы.

— Ааах! — выгнулась под его умелыми губами, под пьянящей горячностью рта, темнота вокруг вдруг перестала казаться страшной, но мягкой, затягивающей во влекущую глубину. И рука его присоединилась к ласкающим губам, так неназойливо, почти незаметно стягивая вниз тёплые чулки, панталоны, задирая выше юбку.

Его ладонь прижалась между моих бёдер, накрывая и ласково массируя самую чувствительную точку, нежно, даже бережно. Я снова ахнула и резко сжала ноги, когда вдруг ощутила, как граф осторожно и мягко ввёл внутрь указательный палец. Такое прикосновение оказалось полной неожиданностью, я даже не поняла сперва, зачем он это сделал, пока Джаральд не стал совершать странные движения — немного надавливал на внутреннюю стенку, а его палец словно легонько вибрировал во мне.

Ощущения... если бы я только могла описать свои ощущения. Испарина выступила на спине, каждая мышца мелко дрожала, каждая связка натянулась до предела, диафрагма прилипла к спине, сужая грудную клетку до самых крошечных размеров, из-за чего я почти не дышала. Удивительные, непривычные ощущения мешались со все нарастающим возбуждением. А Джаральд вдруг откинул капюшон с моих глаз и выпустил ладони, чтобы ухватить за подбородок и следить за тем, как меняется выражение моего лица, когда я беспомощно выгибаюсь и хватаю ртом воздух. Он наблюдал с мрачным удовлетворением, как судороги пробегают по моему телу, раз за разом, пока сильнейший спазм скручивал и отпускал мои мышцы.