Марьяна Сурикова - Мотылек

Оттолкнувшись от стены, пошла в обратную сторону, а вслед доносилось:

— Вам нужен уход.

— Немедленно отправляйтесь в постель.

— Необходимо беречь себя, граф.

Я на цыпочках прокралась по коридору и постучала в дверь графских покоев. Мне отворил Джим.

— Графиня, — слуга склонил голову и отступил, впуская меня в гостиную.

Я кивнула в ответ, подметив про себя, как холодно прозвучало приветствие. После происшествия в сарае Джим так старательно изображал при мне равнодушие, что даже слепому было понятно, как сильно он злится всякий раз при нашей встрече.

Я отвела руку за спину, пряча подарок.

— Граф спит?

— Нет. Читать изволят.

Камердинер отступил, пропуская меня к дверям спальни. Я прошла внутрь и застала супруга на кровати. Ноги его были укрыты покрывалом, в воздухе пахло лекарствами. Джаральд опустил газету, откинулся на подушки и устремил на меня невозмутимый взгляд, ожидая, пока заговорю.

Он вообще был сама невозмутимость при наших редких встречах. Почему редких? Потому что виделись мы, только когда я приходила проведать его. Большую часть дня граф проводил в постели, хотя неизменно в одно и то же время спускался вниз, чтобы исполнить обязанности хозяина. При строжайшем запрете доктора, Джаральд сходил в столовую, чётко следуя графику, а ужин подавался в одно и то же время вне зависимости от состояния графа.

А он мучился от болей, я знала. Он плохо спал, я видела это по синякам под его глазами, по заострившимся чертам и бледности лица. При этом он с каким-то упорным упрямством отказывался следовать постельному режиму.

Я постоянно наблюдала за ним и так безумно хотела облегчить его страдания. Для всех мы по-прежнему были отчимом и падчерицей, поэтому я обычно занимала место где-нибудь в углу залы рядом со своей пожилой компаньонкой и смотрела, как он сидит у камина, окружённый очаровательными щебечущими гостьями, пытающимися вовсю развлечь несчастного больного. Просто король в своём небольшом королевстве. Впрочем, он совершенно не пользовался своим состоянием для каких-то целей, я бы даже сказала, наоборот, делал вид, что ничего особенного с ним не произошло, и он здоров и полон сил как прежде. Джейн постоянно доносила сплетни, как то одна, то другая из светских «альтруисток» пытались предложить себя на роль сиделки.

Между нами Джаральд воздвиг такую непробиваемую стену, что каждая попытка вызвать его на разговор оканчивались неудачей. Он ловко или же резко прерывал меня всякий раз, как только я касалась запретной темы. Наедине он всегда был сдержан, равнодушен или насмешлив. Отравленная гневом и разочарованием душа была закрыта для меня.

Отчётливо понимала, что пока граф прикован к постели, то так и будет отгораживаться и мучить своим сарказмом, но наказание всё равно настигнет, когда он встанет на ноги. Я страшилась этого дня и ждала, ждала в слабой надежде, что это наконец спровоцирует взрыв эмоций, когда чувства выплеснутся наружу. Ведь произнёс же он те слова в карете, ведь открыл то, что было невидимым для меня, приподнял завесу над своими чувствами. И это дарило надежду, что наступит день, когда он простит меня, и я готова была ждать хоть целую вечность.

— Ты снова рисуешь? — начала разговор, заметив возле окна мольберт.

— Убиваю время.

— Можно взглянуть?

— Не стоит.

Безукоризненно-вежливый ответ от холодного незнакомца, который не впускал меня более в свой мир. Что он теперь изображал на своих рисунках? Может, ему позировали те дамы, которые так стремились помочь графу скоротать время и развлечь его всеми возможными способами?

— Хозяин, — Джим остановился за моей спиной, — нужно сменить повязки.

— Позже сменишь.

— Я могла бы помочь, — сказала, подходя ближе.

— Должность сиделки уже занята, Джим отдаст её только с боем.

В его голосе прозвучала насмешка, а я слегка покраснела.

— Я принесла подарок. Слышала, как врач говорил, что вскоре тебе можно будет встать с постели.

На самом деле, я сама расспрашивала врача о состоянии здоровья Джаральда, и думаю, не я одна. Когда обратилась к доктору с этим вопросом, несчастный лекарь едва не закатил глаза к потолку, но хорошие манеры возобладали над недовольством. Доктор вкратце изложил ситуацию, что граф идёт на поправку, и поправлялся бы намного быстрее, не вставай он на ноги и соблюдай постельный режим.

— Подарок? — Джаральд приподнял одну бровь, а я вытащила из-за спины принесённую вещицу, положила её на кровать и развернула шуршащую бумагу. Я купила для него трость. Её изготовили на заказ по придуманному мной эскизу. Черная, лакированная, с серебряным набалдашником в виде застывшей в прыжке пантеры, она больше напоминала элегантный красивый аксессуар для истинного джентльмена, однако на деле была очень прочной.

Граф рассматривал подарок также равнодушно, как до этого разговаривал со мной.

— Драгоценная супруга, — он взял мою ладонь. От прикосновения его губ тепло пробежало по телу, превращаясь в дрожь нетерпения, — ты так заботлива и излишне внимательна ко мне. Джим!

Камердинер тут же подошёл.

— Отведи достойное место подарку графини.

Слуга поклонился, подхватил трость и отнёс её в угол, где я только сейчас заметила целый ряд прислонённых к стене тростей всех видов и размеров. Настоящая выставка! Еле сдержалась, чтобы не закусить от досады губу.

— Я стану менять их каждый день, а то так сложно выбрать одну. Твою, родная, буду носить в особенные дни, например, по праздникам, — Джаральд закончил тираду и снова откинулся на подушки, разворачивая газету.

В душе начинала клокотать злость, настоящая, безудержная, требующая выхода. Как все эти женщины смеют дарить ему подарки? И он их принимает!

Сделала шаг, второй, а потом подбежала к стене, сгребла все палки в охапку, оставив только свою, и высыпала в камин. Высыпала и застыла рядом, шокированная собственными действиями.

На несколько мгновений в комнате воцарилась тишина, а потом раздался холодный голос графа:

— Какой порывистый поступок, милая. Ты уничтожила подарки, которые люди сделали от чистого сердца. В частности, вон та дорогая трость из красного дерева, что сейчас красиво полыхает, была поднесена виконтессой Вильямс тайком от её не слишком богатого супруга. Боюсь представить, что теперь эти несчастные будут недоедать из-за непомерных трат очаровательной леди.

— Хотела облегчить тебе выбор, — голос подрагивал, но я постаралась ответить равнодушно, ему в тон. Господи, как я могла такое сотворить?

Застыла, ожидая услышать приказ высечь меня сию же минуту за неслыханную дерзость, а потом заметила усмешку на его губах.

— Джим, пусть слуги держат подальше от графини Рокон все, чем можно разжечь огонь. Как бы она не сожгла моих гостей.