Владимир Кирсанов - 69. Русские геи, лесбиянки, бисексуалы и транссексуалы

Тем не менее, Мила Уголькова начинает довольно активную публичную деятельность. Выступает на собраниях геев и лесбиянок, принимает участие в гей-конференции в июле-августе 1991 года в Москве. Речи и доклады для этих событий пишет Любовь Зиновьева, а зачитывают их либо сама Зиновьева, либо Уголькова.

«Я писала по просьбам Милы воззвания к сбору пожертвований в помощь больным СПИДом и другие небольшие рекламные проекты, которых, честно говоря, уже и не помню. С ними Мила представляла МОЛЛИ и настаивала на том, чтобы наша организация считалась рабочей не с июня месяца 1991 года, а с мая. Вероятно, смещение сроков было связано с получением грантов. На фестиваль (речь о конференции 1991 года). Мила пригласила для рекламы МОЛЛИ подругу, журналистку газеты Моссовета «Куранты». Заметка вышла злая и псевдоироническая, в том обычном стиле, в каком в те годы писали о гей-лесби-движении».

«Мила не оправдала моих чаяний, – продолжает Зиновьева, – при всех ее организаторских способностях, она не хотела делить лидерство в МОЛЛИ, на которое, впрочем, я и не претендовала. Меня вполне устраивала роль идеолога организации, но это, вероятно, не убедило ее. Наши «деловые» встречи проходили угнетающе тяжело. Мила говорила грубо, на непозволительно высоких тонах… через несколько месяцев мое терпение иссякло и я ушла из МОЛЛИ».

В феврале 1992 года Мила Уголькова предприняла попытку начать издание литературно-художественного журнала лесбиянок «Адэльфе» – он должен был стать печатным рупором МОЛЛИ. Редактировать его было предложено Любови Зиновьевой, но она отказалась, потому что к тому времени уже вышла из объединения. «Адэльфе» так и остался в проектах, в 1995 и 1996 годах были изданы лишь два литературных приложения к нему. На некоторое время литературным органом МОЛЛИ стал журнал «Софа Сафо» под редакцией Елены Цертлих, но после выхода двух номеров издание было прекращено.

Некоторые тексты участников МОЛЛИ также печатались в отдельных номерах газеты «Гуманитарный фонд»…

Любовь Зиновьева продолжила свою творческую работу вне МОЛЛИ и активно печаталась в гей-лесби-периодике 1990-х годов: проза – в журнале «РИСК» (1992) и «Голубом альманахе» (1998), стихи и проза – в журналах «Приложение к Адэльфе», «Софа Сафо», «Остров» и «Пробуждение». Впрочем, либерализация литературного процесса позволила ей войти в современную литературу еще раньше. В 1987 году состоялась премьера Зиновьевой в сборнике «Истоки» (издательство «Молодая гвардия»).

В 1994-м она выступает в качестве организатора концерта поэтессы и исполнительницы своих песен Ольги Краузе. Зиновьевой помогают издатель Влад Ортанов, литератор Дмитрий Кузьмин и Валентина Курская. В 1995 году вместе с Ортановым Любовь принимает участие в работе конференции по правам гомосексуалов в Амстердаме. В Нидерландах Зиновьева и Ортанов представляют «Треугольник» – объединенную организацию геев и лесбиянок Москвы.

В 1996 году Любовь покинула Россию – уехала жить в Америку к своей подруге. Шесть лет в Нью-Йорке, оторванная как политическая эмигрантка (не имела права на выезд в Россию) от России, она продолжала общаться с русской литературной эмиграцией. В «Новом журнале» и в газете «Новое русское слово» (Нью-Йорк) в 1996-2003 годах были опубликованы девять ее рассказов и подборка стихов.

В 1996 году стихотворение Зиновьевой в переводе ее подруги И. К. Шперле получило первое место на поэтическом конкурсе имени А. С. Пушкина, организованном Колумбийским университетом (Нью-Йорк).

В 2002 – 2004 годах поэзия Зиновьевой представлена на страницах альманаха «Встречи» (Филадельфия), сотрудничество с ним продолжается. Свои стихи она собрала в поэтическую книгу «Луна в стакане», которая вышла в Москве в 2000 году.

С 2002 года Любовь Зиновьева живет в Гамбурге (Германия).

Успех МОЛЛИ, а затем и многочисленные попытки современных лесбиянок строить свои организации на основе творческих принципов, показали, что творчество – самая здоровая основа для объединения, которое может заставить гетеросексуальное большинство посмотреть на гомосексуалов иными глазами...

«Я сам себе и небо и луна…». Вова Веселкин (10 марта 1961)

«Первый официальный бисексуал российской сцены», «секс-террорист», «секс-символ рока», «рыжая бестия», «приемный сын Дитрих и Меркьюри…» – такими эпитетами советская пресса конца 1980-х – начала 1990-х годов писала о Вове Веселкине. Во Франции, сравнивая танцовщика Веселкина с Вацлавом Нижинским, его называли «Балашниковым» – смесью звезды балета Барышникова и создателя автомата Калашникова. А еще Вова Веселкин был первым артистом, который на излете советской диктатуры публично выступил против государственного «сексуального террора» по отношению к гомосексуалам. За год до отмены 121-й статьи УК РФ в интервью одной из советских газет он откровенно признался в своей бисексуальности…

Вова Веселкин родился в Ленинграде в обычной пролетарская семье, мать – крановщица башенного крана, отец погиб, сидел в тюрьме за кражу и погиб. Володя окончил среднюю школу, получил профессию хореографа в Ленинградском государственном ордена Дружбы народов институте культуры имени Крупской (1987). С 1989 года – в популярной рок-группе «АукцЫон». Общероссийской и европейской известности «АукцЫон» обязан именно бурной творческой энергии Вовы Веселкина и статье в одной советской газете.

Весной 1989 года газета «Советская культура», а вслед за ней «Комсомольская правда» сообщили о грандиозном, с точки зрения коммунистических властей, скандале. Вова Веселкин, участник рок-группы «АукцЫон», во время выступления в Париже на фестивале популярной музыки «Весна в Бурже» оголил перед публикой свой зад. Мужской «стриптиз», продемонстрированный на фоне гостиничного бассейна, вошел и в телесюжет о гастролях русских рок-групп. Публика ломилась на концерты и неистовствовала. Русских рокеров во многом благодаря успеху «АукцЫона» принял министр культуры Франции Ж. Ланг, лично посетивший концерт «красных стриптизеров».

Вова Веселкин выходил на сцену в костюме, сшитом из формы солдата советской армии, что вызывало особое негодование консерваторов в СССР. И в этом армейском френче, превращенном, по словам Веселкина, в «блядский костюмчик», он творил на сцене нечто, вызывающее у бюрократов шок... Это был откровенно гомосексуальный танец – хорошо продуманная импровизация, приводящая публику в восхищение всюду – в русской провинции и в изысканном Париже.

Эротические пляски Вовы Веселкина соответствовали духу свободы, от которого пьянела Россия, пробуждающаяся после 70-летнего тоталитарного ига. Вернувшись из Франции, Вова Веселкин вступил в полемику с ханжеской советской прессой, не отличавшей стриптиза от экспрессии танца, в котором вслед за раскрепощением тела, оживает разная сексуальность.