Маргарет МакХейзер - Уродина

Моей первой реакцией было спросить «С кем она говорила?» , но в момент, когда слова покидают мой рот, я немедленно отступаю:

— Знаешь, это не имеет значения. Это действительно не имеет никакого отношения ко мне. Я не хочу знать.

— Не важно, так или иначе, она была в своем кабинете и с кем-то говорила.

— Я сказала тебе, что не хочу знать.

— Ты смешная, — она смеется и бежит вперед, к нашему столику в парке. Уже почти конец лета и дневная температура начинает понижаться.

— Пошли, — Шейн радостно призывает меня поспешить. — Давай же, — издалека она выглядит такой счастливой и беззаботной. Но у настоящей Шейн есть история, чтобы рассказать, как и у всех остальных в этом мире.

— Я уже здесь, — я сажусь за стол и разворачиваю свой большой, толстый сэндвич.

— Так, мы должны сходить куда-нибудь прежде, чем ты уедешь в колледж и забудешь обо мне, — говорит она и откусывает кусок своего сэндвича.

— Как я могу забыть о тебе? Ты действительно единственный друг, который у меня когда-либо был. Если, конечно, ты не считать Долорес и леди из магазина подержанных товаров, в который я раньше ходила.

— Что? — Шейн смотрит на меня, и ее глаза округляются от удивления.

В действительности я никогда не говорила ей о моем прошлом, это неловко и сверх унизительно.

— Раньше иногда я ходила в магазин подержанных товаров. Леди там были действительно милы.

— Почему? — ее вопрос задан не с осуждением, а с неподдельным интересом.

— Я, вроде как, пришла из довольно плохого дома.

— Что? Ты? Но ты самый хороший, самый нормальный, самый милый и самый симпатичный человек, которого я знаю. Я не верю в это.

Я хихикаю.

— Поверь мне, ничего подобного, — я делаю еще один укус, жую и думаю о том, что видит Шейн, когда смотрит на меня.

Я клоун в этом цирке, называемый жизнью, и просто пытаюсь продвинуться вперед с конца очереди и быть больше, чем чьей-то шуткой.

— Это чушь собачья, Лили. Ты самый усердный работник, которого я знаю, берешься за каждую смену, предлагаемую тебе. Ты супер умная и действительно, действительно симпатичная, — ее лицо смягчается, когда она описывает, как видит меня.

— Спасибо, — но я не верю тебе.

— Расскажи мне, почему ты ходила в магазин подержанных товаров.

Глубоко вздыхая, я улыбаюсь и смотрю вниз, избегая красивых глаз Шейн.

— Потому что у меня не было теплой одежды, чтобы носить, и однажды я пошла туда и эти леди помогли мне. Они иногда даже кормили меня. Я не слишком часто ходила туда, потому что не хотела, чтобы они думали обо мне, как об обузе.

Я слышу, как она вздыхает, но не смею посмотреть на нее.

— Ты была бездомной?

Я качаю головой и продолжаю смотреть на инициалы, которые выгравированы на столе. Там сердечко и «Д.Д навсегда А.Л.», вырезанные в середине.

— Нет, не была. Но я была одинока большую часть моей жизни, а теперь нет.

— Обалдеть, Лили. Я не знаю, что сказать. Я хочу обнять тебя.

— Не надо, пожалуйста. Я не хочу, чтобы ты плохо обо мне думала.

— Я не думаю. Это заставляет меня любить тебя еще больше, как человека, — я поднимаю глаза, и она улыбается мне. — Ты моя лучшая подруга и я очень тебя люблю. Но теперь я хочу для тебя еще большего, и если кто-то из нас и собирается сделать из себя нечто большее, так это ты. Ты получила столько ума, девочка. Ты можешь стать, кем угодно, и пойти, куда угодно.

— Спасибо. Так или иначе, достаточно о моем прошлом. Давай поговорим о тебе.

Шейн продолжает смотреть на меня, и она, похоже, хочет сказать что-то еще. Она открывает рот, чтобы сказать что-то, и закрывает его, и так несколько раз.

— У тебя есть только несколько недель. Мы действительно должны организовать ночной выход, — к счастью, она меняет тему, не вторгаясь в дальнейшее мое воспитание.

— Я спрошу Трента, но ты знаешь, как это бывает, я очень много работаю, и все свободное время, которое у меня появляется, провожу с ним.

— Я знаю, но давай же, Лили. Я могу больше никогда тебя не увидеть.

— Не глупи. Я буду возвращаться на каждые каникулы. К тому же, я иду туда, куда идет Трент. Я тут подумала, я хочу получить права, научиться водить.

— Да, действуй! Это здорово.

— Привет, Шейн, — говорит Лиам, подходя к нам.

Лицо Шейн краснеет, когда она смотрит на него.

— Эй, — говорит она. Я догадалась, что она запала на него. И мне кажется, что он тоже в нее втрескался. Он, кажется, проходит мимо парка каждый раз, когда мы здесь. Поначалу он проходил мимо, говоря только «привет». Но сейчас он останавливается и болтает с ней. Я чувствую себя немного неловко, потому что мне реально видно, насколько они нравятся друг другу.

— Лиам, мы с Шейн говорили о том, что должны организовать ночную вылазку. Почему бы тебе не пойти с нами? Это избавило бы Шейн от неловкости, потому что с нами будет мой парень Трент, — я вижу, как лицо Шейн становится ярко-красным. Малиновым, если описывать более точно. Я не хочу смущать ее, но они танцуют вокруг друг друга с первого дня, как я устроилась на работу, а может и раньше.

— Да, — он поворачивается ко мне, улыбаясь, — мне нравится эта идея. Я хотел бы пойти.

— Хотел бы, блядь, пойти куда? — откуда-то позади я слышу низкий голос Трента. Я поворачиваюсь и вижу, как Трент приближается к нам. Гнев исходит от него, волны ярости отражаются на его лице. — Я спросил, куда ты хочешь взять мою девушку, ублюдок, — он наносит удар Лиаму в лицо.

— Трент! — кричу я, пытаясь удержать его. Но Трент снова заносит свой кулак и ударяет Лиама, на этот раз опрокидывая его на землю. — Трент! — снова кричу я и устремляюсь к нему, чтобы оттащить его от Лиама. Трент поворачивается и в припадке безумной ярости бьет меня прямо в лицо.

Меня откидывает назад так, что я едва в состоянии устоять на ногах. Сам удар горит на моей щеке, но шок от него выбивает меня из состояния равновесия.

— О, Боже мой, Лили, — говорит Трент, вскакивая с Лиама, и мчится ко мне. — Я так сожалею. Я не соображал, что делаю, пожалуйста, прости меня. Прости меня.

— Они с Шейн нравятся друг другу, я пыталась договориться пойти куда-нибудь вчетвером, — я прижимаю руку к горящей стороне лица, а Трент пытается утешить меня, прижимая к своей груди.

— Я так сожалею, детка. Так сожалею, — он целует меня в макушку. — Но это выглядело так, будто он клеился к тебе, а ты ему это позволяла.

— Нет, уверяю тебя.

— Хорошо, теперь я это знаю. Но в следующий раз не говори с мужчиной так, как ты говорила с ним. Ты наклонилась к нему, и было похоже, что ты впитывала каждое слово, которое он говорил.

Я так делала? Я думала, что сидела как обычно и разговаривала как обычно.

— Я сожалею, я удостоверюсь, что больше так не поступлю.

— Все нормально. Просто не делай этого снова, хорошо? — говорит он, поглаживая меня вверх-вниз по спине, затем наклоняется и кладет подбородок поверх моей головы.