Маргарет МакХейзер - Уродина

Он смотрит на меня, и в эту напряженную секунду, в этом простом зрительном обмене я вижу это . В его глазах — жалость ко мне. Они наполнены нежностью и теплотой, но я знаю, что он смотрит на меня с отвращением и пытается это скрыть, чтобы я чувствовала себя по-другому, не как бесполезная уродливая девушка.

— Пожалуйста, не надо, — бормочу я тихим голосом. — Я никогда не была той, кому симпатизируют, — я смотрю вниз на одеяло и двигаю рукой, чтобы убрать торчащую нитку. Он не говорит ни слова. Он просто не спускает глаз с меня, наблюдает за мной, видя то, что никто не замечал прежде. Мою рану. Мою боль. Мое несовершенство.

Всю жизнь я пряталась. Скрывалась за внешностью, которую видят люди, скрывалась внутри себя, просто была одна во Вселенной, заполненной многими. Но то, как он смотрит на меня, говорит мне, что он видит то, что я не хочу, чтобы знал мир.

— Пожалуйста, — снова шепчу я, пытаясь снова поднять каждую из моих стен.

Секунды тянутся, время словно остановилось. Я волнуюсь, потому что мне неудобно от его пристального взгляда. Он видит меня насквозь, как будто я сделана из тонкого изящного листка бумаги, изготовленного в четырнадцатом веке. Его взгляд проникает прямо в мою душу.

— Пожалуйста, — слезинка капает, и она напоминает мне, как я глупа. Зачем ему беспокоиться обо мне? Зачем ему даже пытаться? Он видит тупую, уродливую девушку, одинокую и разрушенную.

— М-меня зовут М-М-Макс, р-рад познакомиться, — он ждет, пока я скажу ему свое имя.

— Лили, — я отвечаю ему, хотя знаю, что когда он уйдет, то забудет меня так быстро, как если бы он увидел первый осенний лист, падающий с дерева в ожидании зимы.

Макс не протягивает мне руку. Он не делает ничего, кроме как встает и идет к продуктовой тележке. Да и зачем ему это? Я меньше, чем ничто. Он вынимает поднос и ставит его на мой пустой стол.

Я смотрю на него и наклоняю голову набок.

— Мне не разрешено кушать, — тихо говорю я. Он дарит мне самую искреннюю, самую нежную улыбку, прежде чем уйти. — Макс, — он останавливается в тот момент, когда его имя слетает с моих губ.

Он возвращается и подмигивает мне, прежде чем сказать с прекрасным произношением:

— Какая еда? — с этими словами он уходит, толкая свою тележку наружу, и направляется в другую палату.

Я продолжаю пристально смотреть на дверь.

Когда-то я думала, что он — истинный джентльмен, тот, кто видит женщину и знает, как с ней обращаться.

Но теперь я убеждена, что он — нечто гораздо большее. Теперь я знаю, что он — ангел.

Сегодня я вернулась на работу. После того, как я вышла из больницы, Трент разрешил мне три дня оставаться дома и приходить в себя, что я и сделала. Но думаю, он хотел, чтобы я сделала два его домашних задания, которые ему задали, потому что в утро первого дня, прежде чем уехать на практику, он разбудил меня и сказал, что оставит задание на столе, и я должна выполнить его до того, как он вернется домой.

Это было трудное задание, не уверена, правильно ли я его выполнила, но когда Трент вернулся домой, он сказал, что доволен. На следующий день он оставил другое задание. Оно было легче, но учитывая, что я мало понимаю в медицине, он сказал, что я хорошо справилась, и он должен сдать. Он также сказал мне, что если провалится, то это будет по моей вине. Он сказал это тем низким голосом, которым говорит мне, что это в моих интересах, чтобы он сдал экзамен.

В магазине суматоха. Три моих кассира сегодня не работают, а День Благодарения уже через несколько дней, поэтому мы очень заняты.

— Простите, мэм, не могли бы вы показать мне, где находится клюквенное желе? — спрашивает меня пожилой джентльмен.

— Сюда, сэр, — я провожаю его к ряду, где стоит клюквенный соус.

— Спасибо, — говорит он мне, слегка приподняв свою шляпу-котелок.

Я улыбаюсь ему и возвращаюсь обратно к кассирам, чтобы узнать, как они справляются.

— Извините, у вас есть консервированная тыква? — спрашивает меня молодая девушка. Она выглядит взволнованной и напряженной. — Я забыла купить тыкву для моего пирога, и мама сказала мне не забыть заехать в магазин и купить немного, прежде чем вы все продадите, — она долго и протяжно выдыхает и проводит рукой по своим каштановым волосам. — Я такая глупая, — сдается она.

— Нет, это не так. Все время от времени что-то забывают. И я уверена, что у нас припасено немного, — я тепло улыбаюсь ей и веду ее к нужному ряду.

— Спасибо, вы — мой спаситель, — говорит она, когда берет четыре банки тыквенного пюре.

— Не стоит благодарности.

Я отхожу и направляюсь к кассирам, чтобы проверить, нужно ли их подменить, когда кто-то хлопает меня по плечу. Я поворачиваюсь и сталкиваюсь лицом к лицу с темными, самыми очаровательными глазами, которые я когда-либо видела.

— Макс, — восклицаю я. Чувствую, как мое лицо горит от смущения, и оглядываюсь вокруг, пытаясь понять, понимает ли кто-нибудь, откуда я его знаю. Конечно, умом я понимаю, что это абсолютно нелепое умозаключение, но есть небольшая часть моего мозга, которая кричит мне в ухо, что все знают.

— К-как т-ты? — заикается он, возвышаясь передо мной. Я замечаю, какой он на самом деле высокий. Я должна смотреть вверх, чтобы видеть его восхитительные темные глаза.

Я сжимаю руку в кулак в своих волосах и выдергиваю несколько прядей. Я всегда это делаю, когда нервничаю, особенно перед приходом Трента домой.

— Я в порядке, — говорю я, стабилизируя волну страха, льющуюся каскадом через меня.

— Т-ты очень х-хорошо в-вы-выглядишь. Н-намного л-луч-лучше, чем к-когда я в-видел тебя в п-последний раз.

Я чувствую, как уголки моих губ растягиваются в улыбке, не могу не просиять от его слов.

— Спасибо, Макс, — нервно говорю я, переминаясь с ноги на ногу.

— В-все в п-порядке, т-твоя т-тайна в б-безопасности с-со мной, — он снова подмигивает мне. Он уже делал так прежде, и хотя я считаю это странным, мне это нравится.

— Гм… — я смотрю на него и чувствую, как моя застенчивость подавляет нормальную и рациональную часть моего мозга. — Тебе нужна помощь с чем-нибудь? — я замираю на секунду, когда вдруг понимаю… — Как ты нашел меня? — неожиданно чувствую себя незащищенной, потому что, так или иначе, он выследил меня здесь.

— Я ж-ж-живу з-здесь рядом. Н-но мне не н-нравится этот м-магазин, тут вечная с-суматоха, — он хихикает от своих собственных слов, и я улыбаюсь.

— Подожди, когда ты переехал сюда? — внезапно я вспоминаю первый раз, когда увидела его, тогда я жила далеко отсюда с Трентом и его родителями. Теперь мы в часах езды от того места, и я стою напротив человека, о котором на самом деле думаю, как о джентльмене.

— П-прошу п-прощения? — недоумевает он.

— Извини, я должна объяснить, — говорю я, а затем рассказываю ему, как однажды увидела его в гастрономе около моей старой работы.