Иван Лихачев - WORD to PDF Converter - go4convert.com

В целом это огромная городская конгломерация. В марте 1581 года восемь кораблей, груженных зерном из Египта, обеспечили город хлебом всего на один день 401. Судя по перечням 1660—1661 и 1672—1673 годов 402, аппетиты Стамбула в это время были не менее ненасытными, чем в пре­дыдущем столетии. Ежедневно город потреблял от 300 до 500 тонн хле­ба, задавая работу своим 133 пекарням (в самом Стамбуле из 84 бу­лочников 12 пекли белый хлеб); ежегодно — около 200 тыс. говяжьих туш, из них 35 тыс. использовались для приготовления соленого или копченого мяса, бастермы; а также (но чтобы поверить своим глазам, нужно перечитать цифры 2 или 3 раза) почти 4 млн. баранов и 3 млн. ягнят (точнее — 3.965.670 и 2.877.400). Сюда нужно добавить бочонки с медом, сахаром, рисом, мешки и бурдюки с сыром, икрой и 12.904 кан- тара, т. е. около 7 тыс. тонн, топленого масла, доставляемого по морю.

Эти цифры, слишком точные, чтобы им полностью доверять, но слиш­ком официальные, чтобы вообще не соответствовать действительности,

свидетельствуют о порядке величин. Разумеется, Стамбул мог без огра - ничений черпать из несметных запасов кладовых империи благодаря системе, установленной придирчивым, властным и «дирижистским» правительством. Центр снабжения продовольствием имеет удобные подъездные пути, уровень цен фиксированный, при необходимости проводятся реквизиции. Установлен твердый порядок разгрузки то - варов в определенных точках причалов стамбульского порта. Напри - мер, черноморское зерно привозят на Ун Капани. Но естественно, не весь торговый обмен идет по официальным каналам. Город благо - даря своим огромным размерам является всеобщим центром притяже - ния. Нам известна роль, которую играли в торговле зерном крупные негоцианты, нанимавшие мелких перевозчиков с Черного моря, а так - же греческих и турецких капитанов из Ени Кея на европейском берегу Босфора или из Топ Хане, служащего продолжением набережных Гала - ты; обладателей огромных состояний, перевозчиков и торговцев, зани - мавшихся в том числе контрабандой зерна на Запад с островов Архипелага 4 03 .

Таким образом, в Константинополе употребляются тысячи наименова­ний товаров со всех концов империи и, кроме того, тканей и предметов роскоши с Запада; взамен город не предлагает ничего, или почти ничего, если не считать тюки с шерстью и кипы бараньих, коровьих и воловьих шкур, остающиеся после животных, проходящих через его порт. Эта картина ничем не напоминает деятельность таких крупных экспортных портов, как Александрия, сирийский Триполи и позднее Смирна. Столица пользуется привилегией богачей, на нее работают другие.

В защиту столицы

Не стоит все же безоговорочно продолжать длинный список обви­нений, которые можно выдвинуть против крупнейших городов. По крайней мере, следует сразу же отметить, что их существование имело свой смысл и что историк может вынести оправдательный при - говор этим удивительным инструментам умственного и политического развития. Во-первых, они всегда были рассадниками цивилизации. Во - вторых, от них исходит порядок. Порядка отчаянно не хватало в неко - торых бурно развивающихся регионах Европы: в Германии, где

Эгейского.

ни один город не был в состоянии наладить управление своей огромной территорией; в Италии, разрывающейся между своими многочисленными городскими «полюсами». Города, сформировавшиеся под знаком нацио­нального или имперского единства, в свою очередь, поддерживают это важнейшее единство. Вспомним Лондон и Париж. Разве этого мало?

Для объединения полуостровной Испании недоставало могущест­венной столицы. Замена Вальядолида в 1560 году таким вычурным, прихотливым и «геометрическим» городом, как Мадрид, возможно, не была обусловлена трезвым расчетом. Историк Ж. Гунон-Лубан 404в свое время утверждал, что главная ошибка Филиппа II состояла в том, что он не разместил свою столицу в Лиссабоне, где Мудрый Монарх провел с 1580 по 1583 год и который он затем окончательно покинул. Здесь можно было устроить некоторое подобие Неаполя или Лондона. Этот упрек всегда производил на меня глубокое впечатление. Поступок Фи­липпа II напоминает о тех правителях, которые впоследствии избирали своими столицами полюбившиеся им города. Филипп II в Эскориале — это Людовик XIV в Версале... Но переписывание истории — всего лишь игра, способ доказательства, одна из возможностей подобраться ближе к необъятному предмету, который часто ускользает от нашего понимания. Обособление столиц как городов, непохожих на других, происходит уже в XVI веке, но только в следующем столетии они окончательно выходят на передний план. Причина этого, без сомне - ния, заключается в том, что только государство Нового времени в усло­виях полного экономического упадка смогло быть крепким и вопреки всему преуспевающим предприятием. С конца XVI века, когда призна­ки спада становятся заметными, начинают обнаруживаться различия в положении тех городов, которые при любых условиях обеспечены хлебом насущным, и тех, которые зарабатывают его в поте лица. Темпы развития последних замедляются одновременно с перебоями в хозяй­ственной жизни, производственные колеса крутятся не так быстро, в экономических процессах начинается застой.

Предвосхищая дальнейшее

Как бы то ни было, история эволюции городов уводит нас в сторону от нашего первоначального намерения. В первой книге мы собирались сосредоточить внимание на постоянных величинах, непрерывно дейст­вующих факторах, хорошо известных и твердо установленных цифрах,

на повторяющихся явлениях, на устоях средиземноморской жизни, на массивной толще ее почвы, на ее неспешном течении, которое, возмож - но, лишь представляется нам таковым. Города — это двигатели, они работают, набирают обороты, выдыхаются и снова пускаются в ход. Случающиеся с ними неполадки уже вводят нас в тот пребывающий в постоянном движении мир, которому посвящена наша вторая книга. Это предзнаменования судьбы, говорящие о новом стечении обстоятельств, о приближении перемен, о начале кризиса, признаки которого становятся заметными в конце XVI и совершенно отчетливыми в XVIII столетии. Применительно к промежутку между 1500 и 1600 годами можно было бы сказать, что городские моторы запустились с места в карьер; но задолго до наступления нового века акселератор заклинило — начались перебои и появились подозрительные стуки, хотя до остановки было еще далеко.

ПРИМЕЧАНИЯ

1 Я назвал теперь эту главу не «Города и дороги», а «Дороги и города, города и дороги», в память о размышлениях Люсьена Февра, высказанных по первом прочтении этих страниц.