Рик Риордан - Корона Птолемея

«Шевелись» , — сказал я Нехбет и перенял управление аватаром на себя.

Прежде чем Сетне успел произнести контратакующее заклинание, я схватил его своими когтистыми лапами и подался подальше оттуда.

Я живу в мире полном странностей. Будучи полубогом, я уже ко многому привык. Однако иногда бывают моменты, когда я оглядываюсь на свою жизнь с неподдельным удивлением: например, сейчас, когда я вздымаюсь ввысь внутри гигантского светящегося стервятника, машу руками, чтобы контролировать свои воображаемые крылья и держу в когтях почти что бессмертного мага… о, теперь я наконец-то могу вернуть свою шляпку!

… Которую не так-то легко отобрать.

Я нырнул в бурю, тряся Сетне из стороны в сторону, пытаясь сбить корону с его головы, что у меня плохо получалось (он, должно быть, приклеил ее к себе суперклеем).

Маг атаковал меня пламенем и вспышками света. Мой птичий экзоскелет отражал все атаки, однако фиолетовый аватар тускнел с каждым ударом, а мои крылья наливались свинцом.

— Перси Джексон! — закричал Сетне, извивающийся в моих когтях. — Ты попусту тратишь время!

Я не стал заморачиваться с ответом. Боевая магия вымотала меня по полной.

В нашу первую встречу Картер предупредил меня, что маг, расходующий слишком много энергии, может буквально сгореть заживо. Полагаю, полубогов это тоже касалось. Попытки почти что всемогущего Сетне вырваться из моей хватки или хорошенько огреть меня пламенем доставляли мне невыносимую головную боль. Я почти ничего не видел. Пот лился с меня ручьем.

Мои силы были на исходе, поэтому оставалось надеяться, что Сейди помогла Картеру, а Аннабет уже закончила то суперстранное заклинание для заключения Сетне в ловушку.

Мы прорвались сквозь верхние слои облаков. Сетне прекратил бороться, и это настолько меня удивило, что я его чуть не обронил. Сквозь мой аватар грифа начал просачиваться холод, от чего моя влажная одежда промораживала меня до мозга костей. Это была более вкрадчивая атака, нацеленная на поиски слабостей — чего нельзя было допустить, поэтому я как можно крепче обхватил Сетне своими когтистыми лапами, надеясь раздавить его.

— Перси, Перси, — голос его звучал дружелюбно, словно мы были этакими «дружбанами» и весело проводили время. — Разве ты не видишь, какая это уникальная возможность? Идеальный шанс переиграть все заново. Уж кому-кому, а тебе стоит это ценить. Олимпийцы однажды предложили тебе свой самый ценный дар: они предложили тебе стать богом, ведь так? А ты — влюбленный по уши идиот — ты отказал им! Однако теперь ты можешь исправить эту ошибку.

Мой аватар замерцал и поблек, как некачественная флуоресцентная трубка. Нехбет, моя вынужденная сестра по разуму, обратила внимание на происходящее.

«Ты отказался от бессмертия?» — обиженно, с неверием спросила она.

Богиня изучила мои воспоминания. Я увидел свое собственное прошлое с ее безразличной, циничной точки зрения: я стоял в тронном зале на горе Олимп после войны с титанами. Зевс предложил мне награду: божественную сущность. Я наотрез отказался. Вместо этого мне нужна была справедливость для других полубогов. Я хотел, чтобы боги перестали быть такими засранцами и уделили больше внимания своим детям.

Глупая просьба. Наивное желание. Я отказался от силы. От силы никогда нельзя отказываться.

Моя хватка слабла с каждой минутой.

— Нехбет, это твои мысли. Не мои. Я сделал правильный выбор.

«Значит, ты глупец», — прошипела богиня-гриф.

— Да, приятель, — подхватил Сетне, который, очевидно, мог слышать ее. — Тут я должен согласиться с Нехбет. Ты поступил благородно. И что из этого вышло? Неужто боги исполнили свои обещания?

Я не мог отличить горечь Нехбет от своих собственных чувств. Разумеется, я постоянно ворчал на богов, но я никогда не сожалел о своем решении остаться смертным. У меня была любимая девушка, семья. Впереди меня ждала целая жизнь — разумеется, если я не помру раньше времени.

А теперь… может, это все из-за присутствия Нехбет в моем разуме или из-за коварных проделок Сетне… я начал размышлять, а не совершил ли я большую ошибку.

— Я все понимаю, парень, — голос мага был полон жалости. — Боги — твоя семья. Тебе хочется думать, что они хорошие. Ты хочешь, чтобы они тобой гордились. К своей семье я питал такие же чувства. Кстати говоря, мой отец был Рамсесом Великим.

Теперь я лениво парил по кругу, а мои крылья прорезались сквозь штормовые облака. Корона Сетне горела все ярче. Его аура становилась все холоднее, от чего мои конечности онемевали, а мои мысли покрывались какой-то дымкой. Я понимал, что конкретно попал, но не знал, что можно с этим поделать.

— Тяжело приходится, когда у тебя могущественный отец, — продолжил Сетне. — Рамсес, разумеется, был фараоном, поэтому большую часть своего времени являлся хозяином бога Гора. Это, мягко говоря, отдалило его от всех остальных. Я все думал : «если я просто сделаю правильный выбор и докажу, что я хороший ребенок, он меня в конце концов заметит. Он будет подобающе ко мне относиться». Но дело в том, что богам до смертных дела нет, даже до их детей. Если не веришь мне, загляни в разум грифа. Веди себя хорошо, совершай благородные поступки — все это лишь облегчает богам задачу игнорировать тебя. Завоевать их уважение можно только дурными поступками!

Нехбет и не пыталась меня переубедить. Она была богиней-защитницей фараонов, но как личности они ее ничуть не заботили. Ее волновало поддержание власти Египта, которая, в свою очередь, поддерживала веру и поклонение богам. А вот на благородство и справедливость ей было наплевать. Лишь слабаки требовали справедливости. А слабаки были всего лишь тушами, ожидающими своей смерти — праздничными закусками на обеденном столе грифа.

— А ты ведь хороший парень, — сказал мне Сетне. — Намного лучше той богини, чьим хозяином ты пытаешься стать. Но ты должен увидеть правду. Ты должен был принять предложение Зевса. Сейчас ты был бы богом. У тебя было бы достаточно сил, чтобы самому совершить те изменения, о которых ты просил!

«Сила — это хорошо, — согласилась Нехбет. — Бессмертие — еще лучше».

— Я даю тебе второй шанс, — сказал Сетне. — Помоги мне, Перси. Стань богом.

Мы как раз поворачивали в воздухе, и сознание Нехбет отделилось от моего. Она забыла, кто из нас был врагом. Нехбет любила сильных. Сетне был сильным. Я был слабым.

Я вспомнил, как Сетне рвал Дуат на кусочки — создавал трещины, нарушал целый космический порядок, чтобы сделать себя бессмертным.

«Я возьму только те кусочки, которыми смогу воспользоваться», — сказал он Сейди.

Мой разум, наконец, очистился. Я понял, как действовал Сетне и почему сейчас он обладал таким преимуществом.