Геннадий Николаев - Освобождение Звезды

«Философский комментарий» — пожалуй, с первой статьи Борис Пара­монов, живущий в США и работающий в русском отделе радиостанции «Свобода», стал одним из самых популярных авторов «Звезды». Его острая, парадоксальная мысль высвечивала по-новому любую тему, за которую он брался, будь то творческий портрет Ильи Эренбурга, эссеистика Иосифа Бродского или «Русская идея».

«Книжный угол» был предложен и успешно осуществлен талантливым литератором Иваном Толстым (внуком знаменитого писателя Алексея Тол­стого). Он сделал поистине уникальную работу — квалифицированный об­зор русских эмигрантских изданий за последние 70 лет! Ничего подобного не было ни в одном российском журнале! Когда Иван Никитич переехал в Париж, то организовал в газете «Русская мысль» два интервью с главным редактором «Звезды», что несомненно способствовало популяризации жур­нала среди западных читателей. (Ныне И. Н. Толстой является одним из ве­дущих сотрудников радиостанции «Свобода».)

«Уроки изящной словесности» — с полным правом можно назвать «изящными уроками изящной словесности». Размер, стиль и, главное, уро­вень «Уроков» задали известные критики и литературоведы, живущие в США, Петр Вайль и Александр Генис. Позднее рубрику стал вести извест­ный петербургский писатель Самуил Лурье, напечатав в течение несколь­ких лет целую книжку своих блестящих миниатюр о литературе и литерато­рах, каждая из которых — несомненный шедевр!

Ситуация в стране менялась стремительно, и не успели мы перевести дух, как трудности политические сменились трудностями экономическими. Все чаще в редакцию стали приходить письма от бывших подписчиков — горькие, часто исповедально пронзительные. Интеллигенты — главные под­писчики «Звезды» — катастрофически беднели. Письма были полны при­знательности журналу за все то доброе, что он нес, но у людей, увы, эле­ментарно не хватало денег, приходилось выбирать: подписка или... жизнь!

По официальным итогам подписки на 1992 год тираж «Звезды» со 140 тысяч экземпляров упал до 62-х. Более чем в два раза! Такая же картина наблюдалась и по другим «толстым» журналам. Обвальное падение тира­жей продолжалось и далее. Вздорожала бумага, полезли вверх цены на услуги по хранению, пересылке, перевозке. Над журналом нависла угроза банкротства...

Да, прав был Виктор Петрович Астафьев, когда тревожился: «чтоб до блокадной пайки Вас и нас не довели партийные отцы и благодетели». Дове­ли! В Ленинграде, как и во всей стране, были введены карточки на основ­ные виды продуктов питания. По профсоюзной линии редакция получала продовольственные талоны, по которым в столовой на Литейном мы могли раз в месяц покупать (сверх карточной нормы) по килограмму мяса, десятку яиц и по полкило масла.

Главную проблему «Звезды» — безденежье — решали по старому, про­веренному принципу: «Хочешь жить — умей вертеться». И мы вертелись, можно сказать, на всех направлениях.

«ВИЦЕ-ПРЕМЬЕРУ РОССИИ

Е. Т. ГАЙДАРУ

Глубокоуважаемый Егор Тимурович!

К Вам обращается редколлегия петербургского журнала «Звезда». Гонимый и притесняемый в сталинские времена старейший журнал питерской интеллигенции, несмотря на достаточно высокую подписку, находится нынче на грани финансового краха. Причины понятны: резкое увеличение тарифов Министерством связи, поли­графических расходов, цен на бумагу.

Мы не можем себе представить, чтобы журнал, регулярно выходивший даже в блокадном Ленинграде, погиб именно сейчас, когда побеждает демократия, во имя которой трудились многие наши предшественники и трудимся мы.

Мы обращаемся к Вам, Егор Тимурович, с просьбой о единовременной финансо­вой поддержке, которая даст возможность преодолеть кризисный момент. Письмо с полным финансово-экономическим обоснованием передано М. Н. Полторанину (ми­нистру печати и информации РСФСР. — Г. Н).

Мы не можем представить себе, чтобы журнал, чье имя стало символом репрес­сированной литературы, не получил поддержки демократического правительства.

С уважением, члены редколлегии:

А. Арьев, Я. Гордин, В. Кавторин, Ю. Карякин, А. Куишер, Н. Неуймина, Г. Нико­лаев, М. Панин, Б. Стругацкий, В. Френкель, А. Фурсенко, Б. Хмельницкий, М. Чулаки.

Санкт-Петербург, 18.02.1992 г.»

Переданное лично в руки Е. Т. Гайдару членом редколлегии Юрием Ка­рякиным, письмо это вскоре попало к Г. Бурбулису, а от него к М. Полтора­нину, где и погрузилось в пучину подобных бумаг от других журналов, га­зет, издательств. Разумеется, мы ездили, и не раз, в Москву, сиживали в приемных, добивались встреч, разговаривали, даже с самим министром Полтораниным. В результате чиновники Полторанина, который с головой был погружен в высокую политику, составили список космической величи­ны — без единого шанса на получение хотя бы рубля в текущем году.

В конце концов Министерство печати все-таки стало поддерживать жур­налы. Однако в условиях бешеной инфляции в 1992 году мы двух последних номеров журнала выпустить так и не смогли.

Жизнь заставляла пробовать самые разные варианты: мы пытались, ис­пользуя наш богатый редакторский опыт, выпускать книги и брошюры со­вместно с какими-то, порой случайными «кооператорами», искать заказчи­ков на публикацию рекламы на страницах журнала и, наконец, организова­ли при редакции Малое предприятие «Библиотека „Звезды"», которое, худо-бедно, издало около двух десятков книг, в том числе сборник молодой питерской фантастики с предисловием Б. Стругацкого, «Антихрист» Э. Ре­нана, роман «Мать Тьма» Курта Воннегута, «Ветхозаветные пророки» о. Александра Меня и др. (На базе «Библиотеки „Звезды"» В. Кавторин и Б. Хмельницкий впоследствии организовали собственное «дело», однако процветающим, насколько мне известно, его никак нельзя было назвать.)

В то время нам показалось ,бы диким абсурдом то, что произошло через два-три года: тираж книги в 1000 экземпляров стал считаться нормальным, а тираж журнала в 10 тысяч — вполне даже приличным! Тогда мы все еще были в плену издательской гигантомании, как, впрочем, было и во всех дру­гих отраслях советского хозяйства.

Свобода требовала жертв, и самой болезненной ценой за свободу стала «свобода» от читателей: тираж журнала с 360 тысяч (1990 г.) упал почти до 20 тысяч (1992 г.). Конечно, это было очень печально, но еще печальнее было осознавать бессилие что-либо изменить в той ситуации.

Но вот настал день, который можно назвать действительно «черным»: снова резко подпрыгнули цены на бумагу, поставщик отказался отгружать по старым, в типографии и слушать не хотели о «славной истории героиче­ской «Звезды», выстоявшей даже в жесточайшие месяцы блокады». «Деньги на бочку!» — становилось главным принципом деловых отношений. Словом, за что боролись, на то и напоролись...