Aurora Reynolds - Until November

говорю, если ты не оставишь меня в

покое, то я тебя убью.

— Это неприлично, — он

усмехается.

— Мне плевать. Проваливай.

Ради Бога, у тебя три брата и куча

друзей. Ты не можешь надоедать

кому-нибудь из них?

— Я не собираюсь никого из них

приглашать принять душ со мной.

— О, Господи! — кричу я. —

Вали отсюда! Я сплю, — я кладу

подушку себе на голову, стараясь не

слышать его голоса.

—

А

по-моему,

ты

уже

проснулась, — слышу приглушённый

ответ, и не могу, конечно, сказать

наверняка, но по его тону понятно,

что он улыбается.

—

Допрыгался,

—

я

переворачиваюсь и залезаю на него.

Его лицо загорается, и он

начинает смеяться. Я улыбаюсь в

ответ, хватаю подушку и поднимаю

над его большим и глупым лицом.

Его руки мгновенно опускаются на

мои бока, и начинается щекотка.

Когда

мне

наконец-то

удалось

заставить Ашера сжалиться, мы оба

задыхаемся.

— А теперь, ты пойдёшь со

мной в душ? — спрашивает он, а

глаза его искрятся.

— Ты безжалостный, знаешь об

этом?

— Мне нравится принимать душ

вместе с тобой, — он пожимает

плечами.

Я качаю головой и смеюсь.

— Нет. Тебе нравится трахаться

в душе.

Он резко становится серьёзным,

а я замираю.

— Нет! — его голос такой

низкий. — Мне нравится заботиться

о тебе. Я могу трахать тебя в любое

время.

Но

не

всегда

могу

позаботиться.

Я расслабляюсь и сглатываю

комок, вставший в горле, а затем

прижимаюсь своими губами к его.

— Пойдём, примем душ, —

шепчу я напротив его.

Он несет меня в ванную и там

проявляет свою заботу. Затем я

отвечаю ему тем же. Это прекрасно.

Стоя около кухонной стойки, я

наблюдаю за тем, как ест Бист, пока

сама допиваю кофе. Ашер выходит

из-за угла, одетый в мешковатые

джинсы, низко сидящие на бёдрах,

без носков и с футболкой в руке. Во

рту пересыхает. Я сжимаю руку в

кулак, чтобы не накинуться на него и

не погладить кубики его пресса. Он

качает головой, и я понимаю, что он

обо всём догадался. Это нечестно.

Ни один человек не может иметь

столько власти над другим.

Подойдя ко мне, он наклоняется

и нежно целует меня в губы. Затем

целует меня в нос и забирает чашку

из рук. Щетина на его подбородке

вызывает порочные фантазии, а

внешний вид в целом заставляет

растекаться лужицей на полу. Не

сдержавшись, я зарываюсь пальцами

в его волосы, потом пробегаюсь

кончиками

по

лицу,

чувствуя

приятное покалывание. Вспоминаю,

как приятное ощущение, когда он

потирается щетиной у меня между

бедер. Я свожу их вместе и опускаю

руку.

— Ты в порядке, малышка?

Я киваю, ничего не ответив. Я

счастлива, даже более чем. Иногда я

просыпаюсь и думаю, как жила все

эти двадцать пять лет. Я не имела

понятия, что такое счастье, но теперь

я просто купаюсь в нем.

— Ты опять задумалась. Что

происходит? — спрашивает он, кусая

бублик.

— Ничего, — усмехаюсь в ответ.

— Так что у нас сегодня по плану?

Может, покатаемся, — спрашиваю я,

взволнованная этой идеей.

— Нет, через час у нас будет

гость, — произносит он, вытирая

рот.

— Ла-а-адно, — протягиваю я,

ожидая, когда он мне скажет, кто

придёт.

Но он молча улыбается.

— Так кто это? — задаю вопрос,

когда он по-прежнему молчит.

— Увидишь, — он пожимает

плечами.

— Значит, ты мне не скажешь?

— Нет, — отвечает он, опустив

чашку и тарелку в раковину, даже не

помыв. Он начинает уходить, я

прочищаю горло, дабы привлечь

внимание, и киваю в сторону

раковины. Он поднимает бровь. Я

снова киваю на раковину.

— Детка, у тебя что, нервный

тик? — спрашивает он, слегка

улыбаясь.

Я хмурюсь.

— Я не твоя домработница,

Ашер.

Он широко улыбается, показывая

ямочки, затем идёт к раковине, берёт

тарелку и чашку, по-прежнему не

помыв их, и ставит в посудомоечную

машину.

—

Ты

должен

хотя

бы

сполоснуть

их,

прежде

чем

поставить в машину, — произношу я,

чувствуя себя врединой.

— Это посудомоечная машина,

— медленно растягивает слова он,

подходя ко мне.

— Да... — я не успеваю

договорить, как его губы мгновенно

находят мои.

Поцелуй

такой

глубокий,

влажный и сладкий, что, когда он

отстраняется, я оборачиваю руки

вокруг его шеи и ноги вокруг бёдер.

Меня снова окутал туман по имени

Ашер, что скажи он мне, что это не

посудомоечная

машина,

а

микроволновая печь, я бы с ним

полностью согласилась.

Мои глаза распахиваются. Он

смотрит на меня с дерзкой улыбкой

на лице и шепчет:

— Так-то лучше.

Затем сжимает мою задницу,

сажает на стойку и выходит из кухни,

натягивая футболку по пути.

— Святое дерьмо, — шепчу я.

Бист смотрит на меня, фыркает

и идёт к своей собачьей постели,

ложится

и

выражает

полное

разочарование моим отсутствием

воли.

—

Это

не

моя

вина,

—

огрызаюсь я с собакой.

Он вздыхает и закрывает глаза,

полностью игнорирую меня.

— Я не виновата, — снова

огрызаюсь я.

Я спрыгиваю со стойки, достаю

посуду Ашера из машины, смываю

весь плавленый сыр, чтобы он не

затвердел, то же самое повторяю с

чашками и ставлю всё обратно. Всё

это время я не перестаю улыбаться.

Я

иду

в

спальню,

чтобы

переодеться.

Выбираю

легинсы,

свободную

кремовую

рубашку,

которая спускается с одного плеча, и

мешковатый тёмный свитер. Знаю,

Ашеру нравится моё тело, но мне

нужно перестать есть всё, что лежит

на столе, пока я не буду вынуждена

сменить весь гардероб.

Вчера мне пришлось лечь, чтобы

застегнуть джинсы. А после целого

дня ходьбы мои пальцы на ногах

покалывало

из-за

отсутствия

кровообращения,

что

не

очень

хорошо для меня и окружающих.

Плюхаюсь на кровать, утомлённая

этой сменой одежды. Я так устала,

что, думаю, могу проспать до

следующей недели. Я закрываю

глаза, чтобы дать им немного

отдохнуть. Дрожь от легкого, словно

перышко, прикосновения пробегает

по моей щеке. Я медленно открываю

глаза и вижу лицо Ашера.

— Пора просыпаться, соня. Наш

гость уже прибыл.

Я зеваю и потягиваюсь.

— Ладно, и кто это? — ворчу я.

Лучше бы этот гость стоил моего

пробуждения.

— Увидишь, — он улыбается и

поднимает меня с постели.

Он закидывает руку мне на

плечо и ведёт нас в гостиную, где

уже сидит парень примерно одного

возраста с Ашером. Он одет в

джинсы и чёрную футболку с белой