DAN - Unknown

абушка опустила корзину на землю и крикнула:

— Бо-о-онг!.. Эй, Бонг!

Бонг играла в это время с ребятами на соседнем дворе. Узнав, что бабушка вернулась с базара, она тотчас прибежала домой.

— Бабушка, а что ты мне принесла?

— Я на тебя очень сердита, — сказала бабушка. — Ведь я же просила тебя быть дома, но ты меня не послушалась. Видишь, курица забралась на кухню и все перевернула. Какие уж тут подарки!

Бонг ужасно огорчилась. Конечно, бабушка права, какие уж тут подарки! А ведь у бабушки в корзине, наверное, есть сладкое печенье... Или кулек конфет... Нет, даже не конфеты, а большой сахарный леденец — чудесная курица: сама зеленая, а гребешок красный. Блестит ярко-ярко. В хвосте у нее дырка, подуешь — и курица запищит: ти-ти. А потом можно ее съесть... Вот обида! Вдруг в корзине под парусиной что-то зашевелилось.

— Мурр-мурр, — раздалось из корзины.

Бонг широко раскрыла глаза...

— Мурр-мурр...

— Котенок! Котенок! — запрыгала Бонг. — Бабушка, дай мне котеночка! Тут из корзины выглянули два зеленых глаза с черными щелочками посередине и с любопытством посмотрели вокруг. Потом появилась голова — черные ушки торчком.

Бонг взяла Котенка на руки, погладила его и спросила:

— Котенок, можно я буду звать вас Миу?

— Отнеси-ка ты его лучше на кухню, — сказала бабушка, — и привяжи там, пусть привыкает. Да смотри за ним получше, чтобы поскорее вырос и начал ловить мышей. Их у нас столько развелось — просто беда...

Котенок есть не хотел. Он хотел убежать. Только вот веревка держала его за лапу и никуда не пускала.

— Мурр-мурр-мяу, почему меня заставляют сидеть здесь?

Он попробовал было перегрызть веревку. Но из этого ничего не вышло. Тогда он устал и улегся на кучу теплого пепла.

Вечером пришла с работы мама Бонг. Она заглянула на кухню и спросила:

— Бонг, откуда у тебя Котенок?

— Бабушка подарила. А можно я возьму его в комнату, пускай он спит там.

— Не надо, — сказала мама, — оставь его здесь. Он будет мяукать: мыши услышат, испугаются и не придут больше на кухню. Скоро Новый год, хорошо, если он их отвадит, а то испортят они нам весь праздник.

Так Котенку пришлось остаться на ночь в незнакомой, большой и очень темной Кухне...

Вскоре весь дом уснул. Стало совсем темно, только на Кухне светились два зеленых огонька: это были глаза Котенка Миу. Сначала он мурлыкал, но потом снова устал и прилег отдохнуть. Но Миу не бездельничал — он прислушивался, а это тоже дело не из простых.

Вдруг в темной Кухне что-то громко загудело. Это Большой Котел (стоит он, как известно, на бамбуковой полке) откашливался и прочищал голос.

— Добрый вечер, — сказал Котел басом. — Послушайте, кто вы?

Котенок испугался, вскочил, вся шерсть встала на нем дыбом, и он грозно фыркнул, чтобы дать понять тому, кто там, в темноте, что справиться с ним, Котенком, не так-то легко. Большой Котел, несмотря на свою полноту, был очень вспыльчив.

— Ну и манеры у тебя! — закричал он так сердито, что даже крышка у него загромыхала: бум-бум... — Я с тобой здороваюсь, а ты шипишь на меня, как какой-нибудь чайник!..

В это время послышалось непонятное «ж-жих... ж-жиг», а потом еще тоненькое «хи-хи-хи». Это Метла в своем углу приплясывала и заливалась смехом — да так, что Миу даже испугался, как бы ей не сделалось дурно.

— Ж-жих... ж-жих... Ой, бо-ж-же мой!.. Ой, дер-ж-ж-жи-те меня! И-хи-хи- хи-хи... Ой, не могу! Такая большая ж-железная голова, а в середине, видать, совсем пусто. Ж-жих... ж-жих... Ссорится с таким крохотным Котенком, да еще называет его чайником. Ой, не могу! И-хи-хи-хи-хи...

Большой Котел, выведенный из себя ее насмешками, язвительно произнес:

— Смейтесь, смейтесь, соседка. Скоро пожалует Его благородие Мускусная Крыса и попробует на вас свои зубы. Посмотрим, что вы тогда запоете.

Метла, услыхав про Мускусную Крысу, сразу замолчала. Миу спросил:

— Мурр... Скажите, пожалуйста, кто это Его благородие Мускусная Крыса и почему он такой злой?

— Подожди немного, — сухо сказал Большой Котел (он все еще чувствовал себя обиженным). — Сам увидишь.

Метла только вздохнула и ничего не сказала.

На Кухне снова стало тихо. Но Миу не мог заснуть. Котенок размышлял о Его благородии Мускусной Крысе и о том, что будет, когда Его благородие явится сюда, на Кухню, и ему становилось не по себе.

Было уже очень поздно, и часы наверху собирались пробить полночь. Вдруг откуда-то, словно бы из-под земли, раздался писк и топот. Котенок вскочил.

Через дырку в дальнем углу девяносто мышей (ни мало ни много, ровно столько) одна за другой — о, ужас! — входили на Кухню. Мышиная банда (торжественно именуемая «Войском») маршировала, разделившись на шайки («Полки»), с «Полководцами» во главе...

— Ай, смотрите, Кот! — пискнула Маленькая Мышка и от ужаса упала в обморок.

— Ти-и, ти-и... — сказала Пожилая Мышь. — Да это же не Кот, а Котенок. Он совсем маленький, да еще и привязан за лапу. Нашла кого бояться!

Она расправила усы, смерила Миу от головы до кончика хвоста своими черными глазами-бусинками и стала грозиться:

— Вот подожди, негодяй! Мама твоя — паршивая кошка, и сам ты грязный, поганый котишка. Сейчас воспожалует Его благородие Мускусная Крыса, уж он тебе задаст...

Не успела она замолчать, как Миу почуял какой-то незнакомый и ужасно неприятный запах. У него даже дух захватило от этого запаха. Через дырку в углу на Кухню степенно вошел какой-то Невиданный зверь. Сам темный и большущий, как цветок банана, морда острая, хвост длинный и шерсть вся в грязи.

Невиданный зверь (это и был Его благородие Мускусная Крыса — самый главарь — то есть, извините, Главнокомандующий) выпучил глаза, выставил ужасно длинные и острые зубы и широко улыбнулся войскам:

— Кхи-кхи... кто это здесь вспоминал мое имя, а? — ласково спросил он.—

Надеюсь, вы не треплете его попусту... О-о! Откуда взялся этот поганый Котенок? Неплохая закуска к ужину! Кхи-кхи...

Мыши разом захихикали, потому что Его благородие очень любил, чтобы его шутки понимали сразу. А Миу попятился к стене, и у него задрожали ноги. Его благородие Мускусная Крыса подошел поближе и, улыбнувшись еще шире, сказал:

— Что, уже лужу напустил от страха? Ладно, успокойся, я тебя пожалею. Но посмей только мяукнуть. Пощекочу одним зубом, и дух из тебя вон!