Джулианна Киз - Под вопросом

– Ты уверена?

– Да. А теперь мы можем посмотреть « Убить Глори 3 »?

– А я смогу понять смысл, если не видел первых двух частей?

– Скорее всего нет. Но полагаю, что в любом случае большую часть времени ты будешь прикрывать глаза, так что это не будет иметь значения.

Он открывает свою дверцу:

– Попкорн покупаешь себе сама.

* * *

Два с половиной часа спустя, мы сидим в соседнем ресторанчике над тарелкой с начос.

– В сотый раз повторяю, – говорит Кросби, – это был не визг. Я ударил палец ноги. Это был звук мужественно сдерживаемой боли.

Я пристально на него смотрю:

– Ты же знаешь, что можешь обо всем мне рассказать, верно? Обещаю, что не буду воспроизводить его перед Келланом.

– Ты – монстр.

Я приподнимаю хрустяшку, пока нитка вытянувшегося сыра, соединяющая ее с тарелкой, не обрывается посередине. Я на свидании с Кросби Лукасом. Встречаясь с ним сегодня вечером, я ожидала бешеного, неистового секса на заднем сиденье его машины, но получаю кино, ужин и все такое. Знаю, я клялась, что этот год проведу совершенно по-другому, но это не совсем то «другое», которое я представляла.

– Ты отказался от мыслей о вечере живого микрофона? – задаю я вопрос, уходя от темы его боязни ужастиков.

Он попивает апельсиновую газировку.

– А он разве уже не прошел?

– Будет через две недели.

– Хм.

– Тебе следует это сделать. Мне понравился тот фокус, что ты мне показал.

Он улыбается:

– Это была иллюзия.

– А ты знаешь еще какие-нибудь иллюзии?

– Конечно.

– Покажи хоть одну.

На секунду он в упор смотрит на меня.

– У тебя есть мелочь?

– Что, все эти иллюзии будут стоить мне денег?

– Так ты будешь уверена, что нет никакого обмана, Нора. Две монеты в пенни или в десять центов, подойдут любые, что у тебя есть.

Я роюсь в сумочке и достаю два монеты по 10 центов, после чего кладу на его протянутую ладонь. Он отодвигает тарелку с начос в сторону, чтобы освободить центр стола, затем вытягивает перед собой обе руки ладонями вверх, на каждой лежит по монетке.

– Две монеты, по одной в каждой руке, – говорит он. – Видишь?

– Вижу.

Он переворачивает ладони и хоть мне и не видно их, но я слышу бряцанье монет о стол.

– Выбери руку, – просит он.

Я колеблюсь, затем касаюсь правой.

– Хороший выбор. Знаешь почему?

– Ты мне скажи.

– Потому что там деньги. – Медленно и драматично он поднимает правую руку и под ней оказываются обе монетки. Я ахаю, когда он поднимает левую и под ней ничего нет.

– Как ты это сделал?

– Магия.

– Кросби, серьезно. Скажи.

– Никогда.

– Тогда сделай еще раз.

Он передвигает монетки через стол в мою сторону и берется за еще один начос.

– Не будь жадиной. Есть другие вещи, которые вместо этого я хочу с тобой сделать.

Мне очень хочется сказать, что никаких других вещей не произойдет, если он не расскажет, как он сделал этот трюк, но на один день с меня достаточно лжи. Мне правда хочется узнать в чем состоит секрет, но больше этого, мне хочется Кросби.

По-прежнему.

– Ну хоть дай подсказку.

Он смеется и зачерпывает гуакамоле кусочком начос.

– Забудь об этом.

– А может… – слова замирают у меня в горле, когда я вижу, как в двери входит группа парней в куртках хоккейной команды Бернем, в сопровождении своей обычной толпы фанаток. Кросби сидит спиной к дверям, но оборачивается, чтобы проследить за моим шокированным взглядом. Медленно, с прищуренными глазами он вновь разворачивается ко мне лицом.

– Проблемы?

Я сглатываю и с облегчением наблюдаю как официантка провожает шумную толпу в противоположный конец ресторана. Лично я ни с кем из них не знакома, но их имена есть в более чем пяти туалетных кабинках и знаю, что по крайней мере двое из тех девчонок держат наготове черные маркеры. Если меня застанут за поеданием начос с Кросби Лукасом, пойдут слухи. И даже если они не озаботятся узнать мое имя, я буду очередным прочерком рядом с двузначным номером в списке другого парня, что вполне возможно еще хуже.

– Нет, – говорю я, в то время как мой план перестать лгать умирает быстрой смертью. Аппетит пропал, так что я отталкиваю начос в его сторону и приканчиваю свой напиток. – Ты готов идти?

Он выгибает бровь.

– Ты их знаешь?

– Нет.

– Тогда в чем проблема?

Проблема явно присутствует, так что я выдыхаю и изучаю свои ногти.

– Не хочу быть «Кросбабой», – я поднимаю взгляд сквозь ресницы и замечаю, как у него напрягается челюсть, пока он смотрит на меня.

– Ты же знаешь, что в их списке относительно меня нет обновлений, ведь так? Там даже нет твоего имени.

– Я не хочу, чтобы это произошло.

– Тогда…

Я многозначительно стреляю глазами через комнату, и он наконец-то понимает намек.

– Ты параноик, – говорит он. – Что ты хочешь, чтобы я сделал? Натянул тебе на голову мешок и вывел отсюда через кухню?

– Заткнись.

– Слушай… обещаю, что ты не засветишься в том списке, хорошо? Как ты сказала той ночью, в нем даже нет никаких новых имен. Люди больше не обращают внимания на то, что я делаю. Я скучный. Как и ты.

У меня горит лицо, и я чувствую себя глупо и неловко. Знаю, что нечестно обвинять Кросби в том, что он не изменяет себе, особенно когда единственное что он сделал сегодня – забрал меня с работы. Я просто не могу переварить мысль о сидящем напротив декане Рипли, ведущем со мной еще один суровый разговор о сексе.

– Кто это был? – спрашивает он.

Я выныриваю из своей задумчивости.

– Кто был кем?

– Кто это с тобой сделал? Кто заставил так волноваться?

– О чем ты говоришь?

– Когда мы переспали, это был не первый твой раз. Так кто это был? Неудачный опыт в прошлом году? Скажи мне, и я с этим разберусь.

Я выпучиваю глаза.

– Тебе не с чем разбираться! – огрызаюсь я и уж точно не собираюсь говорить ему о моем злосчастном перепихе с Келланом. – Не было… Я не… – я вздыхаю. – Слушай, знаю, что ты считаешь меня скучной.

– Я не имел в виду…

– Нет, ты прав. Я пытаюсь ей быть. Я хочу быть скучной. Знаешь, какое у меня было прозвище в старшей школе? Нора-Бора. Знаешь, что я сделала? Окончила школу. После чего весь прошлый год много тусила, стараясь исправить свой образ незаметной неудачницы в старшей школе, из-за чего меня чуть не выгнали. Я потеряла половину своей стипендии и теперь вынуждена ходить на эти встречи с деканом и…

– И появление в моем списке плохо на тебе скажется.

– От этого будет казаться, что я не воспринимаю всерьез все их угрозы о моем отчислении. А это не так. – Это половина всей правды, но единственная часть, которой я желаю поделиться.

– Я понял.

– Дело не в тебе, Кросби.

– Я это знаю, Нора.

Мы смотрим друг на друга, охваченные болью и растерянностью.