Джулианна Киз - Под вопросом

Его глаза открыты и устремлены на меня, когда он в свою очередь расстегивает на себе джинсы и высвобождает свою эрекцию. В салоне слишком темно, чтобы я могла оценить ее в полной мере, но замечаю, что он двигает рукой и понимаю – гладит себя. В прошлый раз он сделал также, и мне даже не довелось к нему прикоснуться.

– Позволь мне самой, – шепчу ему в губы. Моя рука заменяет его, и мы оба стонем. Он толстый, горячий и твердый – именно такой, как я хочу и в чем нуждаюсь. Еще до того, как он проскальзывает рукой мне между ног из меня вырывается стон, а от того как его пальцы растягивают, дразнят, готовят меня, я горю желанием вобрать их в себя и взорваться. Хотя на улице мороз, чувствую, как у меня увлажнилась спина, вижу проступившие бисеринки пота и у Кросби на висках, отражающиеся в едва пробивающемся в салон лунном свете.

– Дай достану презерватив, – мычит он и тянется к бардачку. В рекордное время он находит его и натягивает, мгновение спустя я уже медленно впускаю его в себя. Дыхание перехватывает от ощущения совершенства и удовлетворения. Огромное облегчение после напряженного ужина. Мышцы слабеют, а бедра подрагивают, когда я стараюсь сдержаться, чтобы не вобрать его слишком быстро, вздрагиваю, когда он наконец оказывается полностью во мне и мне удается отдышаться.

– Нора, – шепчет он, касаясь ладонью моего лица и целуя. Мы тесно прижимаемся, и даже через майку я чувствую жар его кожи, быстрое биение сердца. Он целует меня глубоко, насыщенно, словно с каким-то значением, и хотя я хотела его трахнуть, похоже, у моего тела есть другие соображения. Вместо этого я плавно скольжу на нем вверх-вниз, двигаясь медленно с трением и пьянящим возбуждением, достигая вершин, о существовании которых даже не знала.

Кросби гладит меня по щеке, ребрам, спине, попе. Он нежно направляет меня, темп нарастает и вскоре салон заполняет звук соприкосновения кожи о кожу, заглушаемый лишь нашим сбившимся дыханием.

Я кончаю первой, бедра непроизвольно сжимаются на нем, вытягивая каждую унцию удовольствия. Его пальцы впиваются мне в попу, вижу, как он скрипит зубами, стараясь не двигаться. Я выгибаюсь, и он верно интерпретирует мое движение, что я достигла кульминации, после чего он слегка приподнимает меня и толкается бедрами вверх, вбиваясь в меня еще с дюжину раз прежде чем выкрикнуть, звук тонет у меня в горле.

Спустя некоторое время я моргаю, вздыхаю, шевелюсь. Я распластана на Кросби Лукасе, на переднем сиденье его машины посреди улицы, выставив свой голый зад на обозрение возможным прохожим. Но мне плевать.

– Черт, Нора, – стонет он.

– Не уверена, что в состоянии двигать ногами.

– Это было лучше, чем в прошлый раз, а я-то думал, что прошлый раз был самым лучшим, что когда-либо со мной происходило.

Я улыбаюсь утомленная, взволнованная, польщенная.

– Аналогично.

Он встречается со мной глазами.

– Ах, даже так?

– Ах, даже так.

Он ухмыляется. Я слезаю с него и следующие пару минут мы стараемся одеться и разместиться на продавленном переднем сиденье. В итоге я оказываюсь на своем месте в штанах и обуви, в наполовину застегнутой куртке и с волосами, собранными в хвостик, который я надеюсь не говорит, что я-только-что-занималась-сексом.

У Кросби, в свою очередь, неправильно застегнуты пуговицы на рубашке, а волосы в еще большем беспорядке и, кажется, у него на шее засос. С окончанием жаркого периода ночи холодный воздух вновь пробирается под одежду, и я дрожу. Кросби тянется и застегивает змейку моей куртки мне до подбородка.

– Спокойной ночи, Нора.

– Спокойной ночи, Кросби.

Он склоняется для поцелуя, но замирает, трогая свою шею.

– Ты оставила мне засос?

– Мне очень жаль.

Он смеется и прижимается губами к моим.

– Классика.

Я жестом обвожу наше окружение.

– Кто бы говорил?

– Скоро увидимся.

Я выбираюсь из машины и спешно иду по тротуару к дому. Поднимаюсь по ступенькам и открываю дверь в квартиру, поворачиваюсь, чтобы помахать Кросби, когда он отъезжает от обочины, удостоверившись, что я зашла. Разуваюсь и направляюсь в гостиную, где, подняв ногу на кофейный столик, сидит на диване Келлан, на лодыжке лежит мешочек со льдом. В комнате он один.

– Хэй.

– Хэй, – он не отводит взгляда от игры. Думаю, он пытается взорвать канализацию.

Я уже почти достигаю своей комнаты, когда раздается громкий взрыв, затем тишина и меня окликают. Я медленно разворачиваюсь, Келлан откладывает в сторону контроллер со стоящей на паузе игрой:

– Могу я задать тебе вопрос?

– Конечно. Что такое? – Стараюсь не выглядеть при этом виноватой.

– Не пойми меня неправильно, но твоя подруга Марсела… есть ли вероятность того, что она чокнутая?

– Да, – мрачно киваю я.

Он поджимает губы.

– Понятно. – А затем через паузу: – Она хороша в постели?

– Келлан, откуда мне это знать.

– Стоило попытаться.

– А почему ты спрашиваешь? – говорю я. – О безумии?

Он почесывает подбородок.

– Мы немного попереписывались, и я думал, что все на мази, а потом она спросила есть ли у меня рецепт индейки.

Я закашлялась от смеха.

– Так есть?

– Конечно есть. Я младший из четырех братьев. Как ты думаешь, кому приходилось торчать, помогая на кухне?

Я прикрываю рот.

– Ты же не сказал ей этого.

– Почему нет? Это же правда.

– Но ты решил, что она чокнутая!

– Она горяча, Нора. За это многое прощается.

Я качаю головой.

– Это ошибка, Келлан. И если в итоге ты окажешься с разбитым сердцем, я не хочу об этом слышать.

Он рисует у себя на груди крест.

– Обещаю, что не скажу ни слова. Кстати, говоря о разбитых сердцах, где ты была сегодня вечером?

– В библиотеке.

Келлана не одурачить.

– Твоя сумка в комнате вместе с учебниками.

– Ну, я просто… читала.

– Ну да, чей-то член.

– Келлан! – я хватаю с барной стойки подвернувшуюся под руку упаковку кетчупа и швыряю ему в голову. Та врезается в стену и падает за диван, в то время как он угорает от смеха.

Глава четырнадцатая

Когда пару недель спустя в «Бинс» наступает вечер живого микрофона, Келлан все еще сосредоточен на угадывании моего «партнера по чтению».

– Это он, не так ли? – он так сильно толкает меня, что я теряю равновесие и еле удерживаюсь, чтобы не навернуться со стула. Он указывает на мужчину средних лет в синем костюме с вышитым на груди якорем. Почти уверена, что он отец одного из исполнителей. К тому же капитан корабля.

– Нет! – рявкаю я, отпихивая его. – Его тут нет.

– Он точно тут, – он скрещивает руки на груди и драматично исследует помещение. – И я собираюсь его найти.

– Как хочешь, – закатываю глаза. Он уже успел до сего дня рассмотреть в этом качестве всех моих профессоров, нашего восьмидесятилетнего соседа Теда и трех поваров в китайском ресторанчике на территории кампуса, но ни разу не предположил Кросби.