Джулианна Киз - Под вопросом

– Уже одиннадцать часов, – говорю я, засуетившись.

– Да. И что?

– Я сказала себе, что начну новый год в месте получше. А конкретно в квартире Марселы. Без… ну ты понимаешь.

– Меня.

Я небрежно взмахиваю на окружающее нас помещение.

– Этого.

– Тебе нужна помощь?

– Остался только каркас кровати.

– Давай, я помогу. Где живет Марсела?

– В пяти минутах от «Бинс».

– Ясно.

Мы в четыре захода засовываем все части в оба багажника, и даже в этом случае Кросби приходится привязать шарф, чтобы его закрыть, так как замок не защелкивается. Снег усилился и улицы окутаны в белое. Он ждет на ступеньках за дверью, пока я бросаю на квартиру последний беглый взгляд, выключаю везде свет и запираю за собой дверь.

Мы медленно едем по припорошенным, темным улицам, свежевыпавший снег хрустит под колесами. Кросби следует за мной в течение десяти минут и, когда я паркуюсь у дома Марселы, тормозит на соседнем месте.

Мы выбираемся из наших машин и встречаемся у багажников.

– Это здесь.

– Я так и понял. – Он отвязывает шарф и сгребает деревянные панели, после чего настаивает на том, чтобы нести и половину моих. – Показывай дорогу.

Марсела живет на третьем этаже здания, которое квалифицируется в Бернеме как «новое», это означает, что ему около пятнадцати лет. Ее квартирка довольно обшарпанная, зато просторная, и Кросби одобрительно кивает, когда мы пересекаем порог.

– Симпатичная.

– Это будет моя комната. – Я провожу его через кухню к маленькому коридору с расположенными напротив друг друга спальнями. Он останавливается у двери и хмурится на коробки из-под молока, вещмешок и матрасы, которые я перевезла, чуть не померев в процессе.

– Снова? – спрашивает он, выгибая бровь в мою сторону. – Консерваторша?

– У Марселы есть гаечный ключ и отвертка, – сообщаю я. – Так что… возможно, она будет знать, как собрать мебель.

Он ухмыляется, аккуратно расставляя деревянные панели вдоль стены, подальше от деревянных частей, приставленных к противоположной стене, которые были моим письменным столом.

– Сходи за этими «инструментами», – велит он, снимая с себя куртку. – И на этот раз будь внимательна.

Я не собираюсь смотреть в зубы дареному коню, разворачиваюсь и топаю на кухню отыскивать разводной ключ и отвертку в Марселином ящике со всякой всячиной. К тому времени, как я возвращаюсь, Кросби уже разложил все детали на ковролине и в недоумении сидит среди них на коленях.

– Что ты сделала с винтами? – спрашивает он. Мне требуется секунда, чтобы ответить. На нем черная футболка, которая натянута на его спине, бицепсы широкие и четко очерченные.

Я трясу головой, чтобы избавиться от похотливых мыслей.

– Я оставила их в машине. Схожу принесу. – Я разворачиваюсь и спешу за дверь, прежде чем он успеет обдумать сказанное. Я бы солгала, если бы сказала, что не испытываю радостный трепет оттого, что он здесь. Что он… пытается.

Дойдя до машины, я вытягиваю пластиковый пакет, в который сложила винты, а затем колеблюсь, рассматривая машину Кросби. Блокиратор двери со стороны водителя поднят, и прежде чем успеваю отговорить себя, я уже роюсь под пассажирским сиденьем, пока не нахожу подарок, спрятанный мной еще до дня Благорождения. Может, я преподнесу его в знак признательности за сборку моей мебели. В конце концов, он же мне что-то приподнес. Даже если мне пришлось это вернуть.

Я возвращаюсь в квартиру и присоединяюсь к Кросби, сидящему на коленях на полу в моей комнате, и подаю ему предметы согласно инструкции, притворяясь, что вся во внимании, как делала это в прошлый раз.

– Как прошли твои экзамены? – спрашивает он, зажимая винт губами и завинчивая второй.

– Думаю, хорошо. Определенно лучше, чем в прошлом году. А твои?

Он пожимает плечами, отчего его футболка задирается, обнаруживая участок бледной кожи и боксеры, выглядывающие из-под джинсов.

– Неплохо.

– Это хорошо.

– Да. Как прошла поездка домой?

Я колеблюсь.

– Э-э…

Он перестает работать.

– Это что значит? Без индейки?

– Индейка была. А еще… разговор по душам.

– Разговор по душам?

– Да. Если вкратце, я заставила родителей признать, что они ненавидят друг друга.

– Серьезно признали? На самом деле ненавидят?

– Да и да. Папа уже ищет себе новое жилье.

– Не может быть.

– Индейку переоценивают.

– Или недооценивают, – парирует Кросби. – В качестве сыворотки правды.

Я смеюсь.

– Вполне справедливо.

– Что насчет Нэйта и Марселы? Они все еще ругаются? – Он возвращается к работе, соединяя последние части каркаса.

– Не знаю, – мямлю я. – Не думаю. Марсела сказала, что не готова признать, что была влюблена в него, но и не собирается делать вид, что он ей безразличен.

– И что это им даст?

Я пожимаю плечами.

– Марсела на Таити, так что… рай?

Он улыбается и поднимается на ноги, осторожно пиная каркас, чтобы убедиться, что он крепкий.

– Берись за другой конец, – инструктирует он, поднимая пружинный блок. Я делаю как велено, и мы помещаем его в раму кровати, накрывая сверху матрасом. Кросби садится на него всем весом, несколько раз подпрыгивает, и конструкция выдерживает.

Затем он смотрит на меня.

– Ты знаешь, что я собираюсь сказать.

– Счастливого Нового года?

– Запрыгивай на кровать, Нора.

– Помнишь, что случилось в прошлый раз?

Он оценивающе окидывает меня взглядом.

– Ты, похоже, немного похудела. Все должно пройти хорошо.

– Не могу поверить, что вообще скучала по тебе.

Его улыбка мгновенно исчезает.

– Правда?

– Правда ли скучала? Да, конечно. Ты же получил сотню сообщений.

– Сто четырнадцать, но кто считает?

– В самом деле, кто. – Я задерживаю дыхание, когда он поднимается и протягивает мне руку, чтобы помочь встать. Я вполне способна и самостоятельно забраться на постель, но мне хочется снова ощутить его, даже если это всего лишь грубая кожа его пальцев на моих и слабое пожатие, прежде чем он меня отпускает. Я стою в центре и наблюдаю, как он прислоняется к дальней стене и скрещивает руки на груди. Его бицепсы бугрятся, предплечья выглядят невероятно сильными – он такой сексуальный, а я чувствую себя такой идиоткой.

– Я не…

– Прыгай, – прерывает он. – Мы должны убедиться, что конструкция безопасна.

– Я наверно…

Он прокашливается и приподнимает бровь.

Я корчу мину и делаю предварительный толчок на кончиках пальцев. Пружины матраса скрепят, но ничего ужасного не происходит. Я смотрю на свои ноги в носках и на этот раз отталкиваюсь чуть сильнее, пятки отрываются от гладкой материи, немного скользя. Я сгибаю колени и пробую еще раз, с опаской глядя вверх, будто могу удариться о потолок.