Брендон Сандерсон - Архив Буресвета. Книга 1 : Путь королей

— Это галлюцинации, — сказал Адолин. — Так, по крайней мере, отец сам считает.

Их дед страдал от навязчивых видений. Постарев, он вообразил, что снова оказался на войне. Неужели с Далинаром происходит то же самое? Он переживает заново битвы своей юности, те дни, когда заработал свою славу? Или снова и снова видит ту ужасную ночь, когда его брат погиб от руки Убийцы в Белом? И почему с началом этих приступов он так часто говорит о Сияющих рыцарях?

Адолину от всего этого становилось не по себе. Далинар был Черным Шипом, военным гением и живой легендой. Они с братом воссоздали Алеткар, погрязший в многовековых сварах, которые устраивали воинственные великие князья. Он победил в бесчислен­ных дуэлях, выиграл десятки сражений. Целое королевство считалось с ним. И теперь это...

Что должен сделать Адолин как сын, если его возлюбленный ­отец — величайший из живущих — начал терять разум?

Садеас рассказывал о недавней победе. Прошло уже два дня, как он выиграл еще одно светсердце, но король, похоже, только сейчас об этом узнал. Адолин напрягся, слушая хвастливые речи.

— Надо бы нам сдвинуться назад, — проговорил Ренарин.

— Мы достаточно высокого положения, чтобы оставаться здесь, — возразил старший брат.

— Мне не нравится, каким ты становишься, когда Садеас близко.­

«Ренарин, нельзя спускать с него глаз, — подумал Адолин. — Он знает, что отец слабеет. И попытается нанести удар». Юноша ничего не сказал и вынудил себя улыбнуться. Ради Ренарина следует попытаться выглядеть спокойным и уверенным. В общем-то, это нетрудно. Адолин бы с радостью проводил день за днем, сражаясь на дуэлях, в праздности или ухаживая за очередной симпатичной девушкой. Увы, сейчас жизнь стала скупа на простые удовольствия.

— ...в последнее время просто образец храбрости, — говорил король. — Садеас, ты прекрасно справляешься с захватом светсердец. Это похвально.

— Благодарю, ваше величество. Хотя, должен признаться, соревнование уже не так захватывает, поскольку кое-кого оно, похоже, вообще не интересует. Думаю, даже лучшие мечи в конечном счете теряют остроту.

Далинар, который в прошлом не преминул бы ответить на за­вуалированное оскорбление, промолчал. Адолин стиснул зубы. Со стороны Садеаса было вопиющим бесстыдством подвергать Далинара нападкам в его нынешнем состоянии. Возможно, стоит бросить­ напыщенному подонку вызов. Великих князей не принято вызывать­ на дуэль — подобный шаг сулил большую бурю. Но возможно, он готов. Возможно...

— Адолин... — предостерег Ренарин.

Адолин глянул на брата и понял, что поднял руку словно для призыва клинка. Он переложил вожжи в эту руку и подумал: «Забери тебя буря, Садеас. Оставил бы ты моего отца в покое».

— Почему бы нам не поговорить об охоте? — спросил Ренарин. Младший Холин носил очки, в седле держался, как всегда, безуп­речно, выпрямив спину, словно образец благопристойности и церемонности. — Ты совсем не волнуешься?

— Фи! — отозвался Адолин. — Я никогда не понимал, что такого люди находят в охоте. Какая разница, насколько зверь велик, — в конечном счете это ведь просто бойня.

А вот дуэли — совершенно другое дело. Ощущать в руке осколочный клинок, противостоять кому-то умелому, опытному и внимательному... Мужчина против мужчины, сила против силы, разум против разума. Погоня за тупым чудовищем не шла ни в какое сравнение с этим.

— Может, тебе бы стоило все-таки пригласить Йаналу, — сказал Ренарин.

— Она бы не поехала. Только не после... ну, ты в курсе. Вчера из-за Риллы мне пришлось уйти.

— Ты и впрямь вел себя с ней не очень-то умно, — неодобрительно заметил Ренарин.

Адолин пробормотал что-то уклончивое. Он не виноват в том, что отношения так часто заканчивались громким скандалом. Хотя в данном случае доля его вины была. Но обычно происходило иначе. Тут просто так совпало.

Король начал на что-то жаловаться. Братья отстали и ничего не услышали.

— Давай догоним, — предложил Адолин, подстегивая своего скакуна.

Ренарин закатил глаза, но последовал за братом.

«Объедини их», — прошептал голос в голове Далинара.

Он никак не мог отделаться от этих слов. Они поглотили его, пока Храбрец рысью шел по скалистому, усеянному валунами плато, одному из многих на Расколотых равнинах.

— Разве мы не должны были уже добраться? — спросил король.

— Ваше величество, мы примерно в двух-трех плато от места охоты, — сказал Далинар, размышляя о своем. — Думаю, если все пойдет согласно планам, будем там через час. Если бы мы могли забраться на возвышенность, то, возможно, увидели бы шатер...

— Возвышенность? Вон та скала впереди подойдет?

— Думаю, да. — Далинар изучал скалу, похожую на высокую башню. — Можно послать разведчиков, пусть проверят.

— Разведчиков? Вот еще. Дядя, мне надо размяться. Ставлю пять полных броумов, что окажусь на вершине быстрее тебя. — И король умчался галопом под грохот копыт, бросив потрясенную компанию светлоглазых, секретарей и гвардейцев.

— Буря! — выругался Далинар и пришпорил коня. — Адолин, прими командование! Проверьте следующее плато на всякий случай.

Сын, до сих пор тащившийся позади, резко кивнул. Далинар ­галопом поскакал следом за королем, фигурой в золотых латах и длинном синем плаще. Копыта громко стучали по камню, мимо про­носились скалы. Впереди на краю плато круто вздымалась скала, похожая на шпиль. Такие на Расколотых равнинах встречались по­стоянно.

«Мальчишка, забери тебя буря...»

Далинар все еще думал об Элокаре как о мальчике, хотя королю пошел двадцать седьмой год. Но иногда он вел себя по-детски. Разве так трудно предупредить, прежде чем устроить очередной трюк?

И все же, мчась вперед, Далинар вынужден был признать, что ощущение свободной погони — без шлема, подставив лицо ветру, — ему нравится. Сердце забилось чаще, и он простил порыв, ставший причиной этой гонки. На миг он даже позволил себе забыть все тревоги и даже слова, что эхом звучали в голове.

Королю захотелось гонки? Что ж, Далинар ее устроит.

Он обогнал короля. Жеребец Элокара был породистым, но он не мог сравниться с Храбрецом, чистокровным ришадиумом, на две ладони выше и намного сильнее обычных коней. Эти животные сами выбирали своих седоков, и только десятку людей во всех военных лагерях так повезло. Далинар был одним из них, Адолин — другим.

Через несколько секунд Далинар оказался у основания скалы. Он на ходу выпрыгнул из седла. Удар был жестким, но осколочный доспех его смягчил, и камень под металлическими ботинками великого князя обратился в крошку. Тот, кто ни разу в жизни не надевал осколочных лат, — в особенности тот, кто привык к их несовершенным подобиям, обычному доспеху и кольчуге, — ни за что бы не понял этого ощущения. Осколочный доспех был не простым оружием,­ а чем-то намного большим.