Роберт Киркман - Ходячие мертвецы: падение Губернатора

— Мы должны держаться вместе, — упорствует Лилли. — Эти люди — угроза.

Врач сердито оборачивается к ней.

— Когда это ты отведала из источника забвения, Лилли? Однажды ты сказала мне, что самая большая угроза нашей безопасности — это Губернатор. Помнишь? Что случилось с борцом за свободу?

Глаза Лилли суживаются. В комнате становится тихо, Элис и Остин ощущают возникшее напряжение, их молчание только подчеркивает этот неловкий момент. Лилли произносит:

— Он мог убить нас ещё тогда, но он не сделал этого. Я просто хочу выжить. Что ты имеешь против него?

— То, что я имею, лежит прямо здесь, — отвечает доктор, указывая на бездыханного мужчину. — Я убеждён, что это Губернатор напал на него.

— О чём ты говоришь?

Медик кивает.

— Я говорю, что не было никаких провокаций. Губернатор покалечил этого человека.

— Это смешно.

Доктор окидывает её задумчивым взглядом. Тон его голоса меняется, становится ниже и холоднее.

— Что с тобой произошло?

— Как я и говорила, док, я просто пытаюсь выжить.

— Думай головой, Лилли. Зачем этим людям добираться сюда с такими мучениями, если у них плохие намерения? Они просто идут вслепую, как и все мы.

Он бросает взгляд вниз, на человека на каталке. Глаза мужчины под сомкнутыми веками слегка подёргиваются в лихорадочном сне. На мгновение его дыхание становится шумным и сбивчивым, затем опять успокаивается.

Молчание затягивается. В конце концов Остин нарушает тишину с другого конца комнаты.

— Док, а где двое других — парень помоложе и женщина, что была с ним? Ты знаешь, где они? Куда они пошли?

Стивенс только качает головой, глядя в пол. Его голос опускается до шёпота.

— Я не знаю, — затем он поднимает глаза на Лилли. — Но скажу вам точно... Не хотел бы я сейчас оказаться на их месте.

* * *

В конце пустынного коридора под ареной из-за запертой гаражной двери доносится приглушённый голос. Хриплый и измождённый, тонкий от нервного напряжения, слабый голос принадлежит женщине, но двое мужчин, стоящих снаружи, не могут разобрать ни слова.

— И вот так с тех пор, как я её туда доставил, — говорит Брюс Губернатору, который стоит лицом к двери, глубокомысленно скрестив руки на груди. — Разговаривает сама с собой.

— Интересно, — роняет Губернатор. Витающая в воздухе жестокость обострила его чувства. Он ощущает внутренностями гул работы генераторов. Он различает запахи затхлости и отсыревшей штукатурки.

— Эти люди больные на всю голову, — добавляет Брюс, качая выбритой до блеска головой. Его рука инстинктивно ложится на 45-й калибр на бедре.

— Да-а-а... как лисы бешеные, — бормочет Губернатор. Он настораживается. Кожу покалывает от возбуждённого ожидания. Спокойно. Голос, живущий в самом отдалённом уголке его разума, твердит: «Женщин нужно контролировать... направлять... ломать».

На какой-то короткий миг ему кажется, что та его часть, которая является Филиппом Блейком, находится вне его тела, наблюдая за происходящим со стороны; он зачарован голосом внутри себя, который стал его вторым «я», второй оболочкой: «Ты должен выяснить, что знают эти люди, откуда они пришли — что у них есть — и самое важное, насколько они опасны».

— Эта леди внутри охренительно несговорчива, — говорит Брюс. — Ей на всё наплевать.

— Я знаю, как её сломать, — тихо произносит Губернатор. — Предоставь это мне.

Он медленно делает глубокий вдох, готовясь. Он чувствует присутствие опасности. Эти люди легко могли причинить ему вред — они могли разрушить его сообщество — и поэтому он должен вызвать ту часть своего «я», которая знает, как причинять боль, как ломать людей, как контролировать женщин. Он даже не моргает.

Он просто поворачивается к Брюсу и произносит:

— Открывай.

* * *

Гаражная дверь на ржавых скрипучих завесах поднимается вверх, гулко ударяясь о верхнюю поперечину. В глубине тёмного помещения женщина пытается рывками освободиться от верёвок. Её длинные спутанные дреды липнут к ее лицу.

— Извини, — говорит ей Губернатор. — Не хотел помешать.

В тонких лучиках света, проникающего из коридора, левый глаз женщины ярко сверкает сквозь просвет в косах — лишь один глаз, убийственно глядящий на посетителей, что стоят в дверном проёме, будто великаны. Их силуэты сзади подсвечены тянущимися вдоль потолка по всему коридору зарешёченными лампами.

Губернатор делает шаг ближе. Брюс заходит внутрь вслед за ним.

— Похоже, у тебя был такой милый, задушевный разговор с... прости, с кем именно ты говорила? Хотя, неважно, меня это вообще не волнует. Давай приступим.

Женщина на полу напоминает пойманное экзотическое животное — тёмная, изящная и гибкая, как пантера, даже в ветхой рабочей одежде — хлёсткая верёвка притягивает тонкую шею к дальней стене. Руки примотаны к противоположному углу камеры, кожа кофейного цвета мерцает капельками пота, волосы Медузы Горгоны блестят, ниспадая со спины и плеч. Сквозь пышную копну она свирепо смотрит на жилистого мужчину, который приближается с угрожающим спокойствием.

— Брюс, окажи мне услугу, — бесстрастно говорит Губернатор деловым тоном, словно работяга, который пришёл заменить прохудившуюся трубу или заделать выбоину. — Стащи с неё брюки и привяжи одну ногу вон к той стене.

Брюс подходит и делает что велено. Женщина чувствует, как с неё стягивают брюки. Брюс выполняет всё с проворной уверенностью человека, сдирающего пластырь с мозоли. Верзила отступает назад и снимает с пояса скрученную в кольцо верёвку. Он начинает привязывать одну ногу.

— И привяжи её вторую ногу вот к этой стене, — командует Губернатор.

Женщина неотрывно смотрит на Губернатора. Она с яростью вглядывается сквозь свои дреды, её взгляд преисполнен такой ненависти, что мог бы прожечь железо.

Губернатор приближается к ней. Начинает ослаблять пряжку ремня.

— Не брыкайся особо, детка, — он снимает ремень и расстёгивает камуфляжные штаны. — Тебе ещё захочется поберечь энергию.

Девушка на полу глядит на него, будто чёрная дыра, поглощая всё происходящее. Тёмная пустота её глаз вбирает каждую частицу в помещении, каждую молекулу, каждый атом. Губернатор подходит ещё ближе. Словно громоотвод, он впитывает в себя её ненависть.

— После того, как закончишь, Брюс... оставь нас, — говорит Губернатор. Его пристальный взгляд прикован к женщине. — Нам нужно уединиться. — Он улыбается ей. — И закрой дверь, когда будешь уходить. — Его улыбка становится шире. — Скажи-ка мне кое-что, девочка. Как думаешь, сколько мне понадобится времени, чтобы разрушить твою жизнь — разбить вдребезги твоё ощущение безопасности — сломать тебя по-настоящему?

Женщина не отвечает, только этот первобытный, подозрительный взгляд животного, ощетинившегося перед смертельной схваткой.