Конфуций Array - Самые остроумные афоризмы и цитаты

Сановник Цзи Кан Цзы спросил: «Какие усилия приведут к тому, что народ станет почтительным, верным и усердным?» Наставник ответил: «Общаясь с народом, позаботьтесь о внушительности своего вида, и тогда народ будет почитать вас. Если вы будете придерживаться сыновней почтительности по отношению к своим родителям, с любовью и заботой относиться к своим младшим братьям, то тогда народ придет к верности. Если вы будете выдвигать умелых и обучать неумелых, то тогда народ придет к усердию».

Кто-то вопросил, обращаясь к Наставнику: «Наставник, почему вы не практикуете на ниве государственного управления?» Наставник ответил: «В «Шинзин» сказано: «Сыновняя почтительность есть первое достоинство человека, а еще дружелюбие к своим братьям, которое столь же применимо в делах управления княжеством. Это будет лучшим из способов управления». И зачем же в таком случае искать места, ведь не одним только нахождением в чине измеряется участие в управлении княжеством».

Ученик Цзы Чжан спросил, можно ли знать о том, что будет через десять поколений. Наставник ответил: «Династия Инь унаследовала ритуал династии Ся. При этом мы знаем, что из прежней традиции она отринула, а что к ней добавила. Династия Чжоу унаследовала ритуал династии Инь. При этом мы знаем, что из прежней традиции она отринула, а что к ней добавила Так же узнаем мы и о том, что унаследует династия, которая будет наследовать династии Чжоу, будь это и через сто поколений».

Ученик Линь Фан спросил Наставника о постижении ритуала, и Наставник обрадовался: «Я рад глубине твоего вопроса! При совершении любого ритуала умеренность лучше излишества. При совершении же похоронных обрядов искренняя скорбь лучше их безукоризненного исполнения».

Ученик Цзы Ся спросил у Наставника: «Что означают строки: «Изысканная улыбка на прекрасном лице, прекрасные глаза ясны, простота превратилась в узоры»?», и Наставник ответил: «Простота предшествует нанесению узоров». Цзы Ся спросил: «Так же, как она предшествует ритуалу?» Наставник ответил: «Я радуюсь, Цзы Ся, ведь с тобой уже можно говорить о «Шицзин»!»

Наставник сказал: «Я могу рассказать вам о ритуале династии Ся, но не могу подтвердить это доказательствами, так как в княжестве Ци сохранилось недостаточное количество свидетельств. Я могу рассказать вам о ритуале династии Инь, но не могу подтвердить это, так как в княжестве Сун сохранилось недостаточное количество свидетельств. Так происходит потому, что письменных документов и свидетельств мудрых людей в обоих случаях недостаточно. Если бы было достаточно, то я мог бы подтвердить свои слова о ритуале династий Ся и Инь».

Советник князя Вэй Вансунь Цзя, желая намекнуть, что Наставнику следует скорее выслуживаться перед ним, чем перед самим князем, спросил у него: «Лучше кланяться очагу, чем юго-западному углу — что означает эта пословица?» И Наставник ответил: «Эта пословица неверна. Тому, кто совершил преступление перед Небом, не о чем молить его».

Войдя в Великий храм предков, Наставник расспрашивал присутствующих о храмовом действии. Кто-то ехидно заметил: «Кто это говорил, что сын уроженца Цзоу знает ритуал? Войдя в Великий храм, он спрашивает о каждом храмовом действии». Когда Наставник услышал это, он сказал: «Как раз это и есть ритуал».

Князь Дин Гун спросил: «Каким образом правитель должен относиться к своим подданным, а подданные — к правителю?» Наставник ответил: «Государь обращается с подданными, следуя ритуалу, а подданные служат правителю, не отступая от преданности».

Князь Ай Гун спросил у ученика Цзай Во об алтаре Земли, и тот ответил: «Государи династии Ся сажали у этого алтаря сосну, иньны сажали кипарисы, а чжоусны — каштаны. Поэтому народ дрожал от страха». Наставник, услышав это, возразил: «Негоже хулить уже свершившееся, негоже судить прошедшее, негоже искать виноватых в необратимом».

Наставник сказал: «О, как мало было Гуань Чжуна». Кто-то спросил: «Был ли бережлив Гуань Чжун?» Наставник ответил: «Гуань Чжун прославился тем, что имел три жены. Кроме того, он прославился тем, что у него было множество слуг, которые не исполняли несколько поручений сразу. Разве можно в такой ситуации сказать, что он был бережлив?»

Спрашивающий задал другой вопрос: «В таком случае можно ли считать, что Гуань Чжун следовал ритуалу?» Наставник ответил: «Повелитель его княжества перегородил ворота деревянным заслоном. Гуань Чжун также перегородил свои ворота деревянным заслоном. Повелитель его государства для установления дружественных отношений с другими князьями соорудил земляное возвышение. Уж если Гуань Чжун знал надлежащий ритуал, то кто, спрашивается, его не знал?»

Чиновник из пограничной стражи города И попросил аудиенции у Наставника, говоря его ученикам: «Когда достойные мужи прибывают сюда, я непременно передаю им свою просьбу о встрече с ними». Следовавшие за Наставником ученики дали этому человеку возможность увидеть Наставника. Побеседовав с Наставником, чиновник из города И вышел и сказал его ученикам: «Вас всего несколько человек, и какая беда в том, что вы не на службе в княжестве?! Беда в том, что Поднебесная давно уже утратила свой Путь, и скоро Небо возгласит о том, что ваш Наставник есть колокол, возвещающий об этом».

Наставник сказал: «Лишь тот, кто наделен человеколюбием, может должным образом и любить людей, и ненавидеть их. Тот, чья воля устремлена на человеколюбие, не творит зла».

Наставник сказал: «Люди стремятся к богатству и знатности, однако и то, и другое нельзя получить, не следуя верным Путем. Люди ненавидят бедность и униженность, но их нельзя избежать, не следуя верным Путем. Человек ли тот, кто утратил человеколюбие? Ведь достойный человеколюбив даже во время трапезы или в минуты крайней спешки, и даже во время смертельной опасности».

Наставник сказал: «Не доводилось мне видеть таких людей, что были бы одновременно человеколюбивыми и ненавидели тех, кто чурается человеколюбия. Тех, кто подлинно человеколюбив, нельзя заставить перемениться. И порицающих тех, кто чужд человеколюбию, самих нельзя заставить отречься от человеколюбия или подтолкнуть к злому поступку. Однако не встречал я и таких людей, что были бы способны все дни свои совершать поступки во имя человеколюбия. Не довелось мне увидеть тех, у кого доставало бы всегда на это сил, либо тех, кто хотел бы именно так поступать».