Нерон и Сенека

– Не тот эффект!.. Я ведь и сам-то пытался исполнить роль Прометея. Правда, всего лишь на сцене. Помню, надел огромные котурны, чтоб быть всех выше. И тут актер Мнестр – великий был актер – он... он... – Нерон замешкался и взглянул на Амура. – Перерезал себе вены, – напомнил Амур. – Ах, Мнестр, бедный... Вот этот Мнестр, – болтал Нерон, – мне и говорит: “Ты хочешь сыграть Прометея высоким, а он был великим”. Величие – вот ключ. Понимаешь, придется не только терпеть боль на глазах тысяч, но при этом еще оставаться богом – то есть терпеть мужественно, величаво... – И Нерон приник к лицу Сенеки. – Кто сможет? И на мгновение, на одно мгновение лицо Сенеки дрогнуло... И Нерон засмеялся и, оттолкнув Сенеку, продолжал болтать, болтать: – Кстати, о богах... Я совсем забыл главную живую картину Нероний – это когда в цирке появляется земной бог – я! И Нерон вскочил в золотую колесницу. И ударил бичом. Амур взял сенатора под воображаемые уздцы. И колесница с Нероном медленно тронулась по арене. – Римляне от всей души приветствуют своего цезаря согласно установленному сенатором регламенту! – провозгласил Нерон и хлестнул бичом сенатора. – Когда цезарь вступит в цирк, – пронзительно закричал сенатор, – с первой трибуны прокричат шестьдесят раз: “Цезарь, да сохранят тебя боги для нас!!!” И сенатор, с трудом волоча золотую колесницу, безостановочно заорал: – Да сохранят тебя боги для нас!!! – Ну полно... полно, – говорил Нерон, скромно отмахиваясь рукой от приветствий. Сенатор послушно замолчал. – Продолжай, идиот, – прошептал сквозь зубы Нерон. И сенатор завопил с прежним воодушевлением: – После чего с другой трибуны прокричат: “Мы всегда желали такого цезаря, как ты!!!” – сорок раз! А потом со всех трибун вместе: “Ты наш цезарь, наш отец, друг и брат. Ты хороший сенатор и истинный цезарь!!!” – восемьдесят раз. Нерон ласково кланялся пустым трибунам. Амур аплодировал. Венера, будто в экстазе, подхватила овации. – Да... да, – шептал Нерон. – И вот тут-то начнутся аплодисменты. Ах, как я люблю аплодисменты! Ты не актер, Сенека, не понять тебе эту радость оваций! Ах, ласкающий самое сердце звук! Ну а потом... Теперь Нерон сидел в императорской ложе. Сенека по-прежнему стоял внизу на арене. Венера и Амур бесконечно аплодировали, а сенатор, запряженный в колесницу, вопил свои приветствия. – Да, да... – счастливо смеялся в ложе Нерон. – Я занял свое место и все вслушиваюсь, вслушиваюсь в эти сладостные звуки... И вот тут ко мне подходят... точнее, должны были подойти... четверо. Четверо твоих несравненных мудрейших друзей: сенатор Антоний Флав, консул Латеран, сенатор Пизон и поэт Лукан. А я все млею от оваций. И тогда сенатор Пизон в поклоне обнимает – точнее, должен был обнять – мои колени. А в это время великий Лукан передает мне их послание. Я, наивный человек, разворачиваю свиток, читаю. – Нерон развернул воображаемый свиток. – И тогда консул Латеран наваливается на меня сзади, хватает за руки. А сенатор Антоний Флав, твой четвертый друг, бьет меня ножом в сердце. – И Нерон выхватил нож из-под золотой тоги. Сенатор в ужасе заржал и поволок прочь по арене золотую колесницу... В одно мгновение Нерон был на арене. Он схватил за горло сенатора. – Нет, – вопил Нерон, – ты больше не Цицерон!! Ты вновь ублюдок – сенатор Антоний Флав, решивший убить своего цезаря! Ну, покажи нам, как ты хотел это сделать! – В бешенстве он засовывал нож в руки сенатора. – Коли меня! – Он разорвал на себе тогу. – Ну, бей меня! Никого нет! Только Сенека! Ваш друг Сенека, которого вы мечтали сделать правителем Рима! Он тоже поддержит! пристукнет сзади ученика!.. Ну, смелее, мразь! – визжал Нерон, подставляя грудь под нож. И тогда сенатор упал на колени и отбросил нож в сторону... Заржал. – И это современный Брут, – усмехнулся Нерон. – О жалкий век! – И совершенно спокойно обратился к Сенеке: – Вчера на рассвете мне донесли о заговоре. Как ты думаешь, что сделал я, учитель? – Я несведущ в подобных делах, и мне не отгадать, что сделал Великий цезарь, – невозмутимо ответил Сенека. – Самым естественным было бы всех их за решетку, – радостно предположил Амур. – Да, так поступили бы все прежние цезари, – благосклонно улыбнулся Нерон. – Но не я. Я знаю свой век. В наше время не нужно усилий: достаточно сделать так, чтобы заговорщики сами узнали, что заговор раскрыт. Ну, в прежние времена, конечно, сразу бы что-нибудь предприняли: выступили бы первыми или попросту сбежали. Но не ныне!.. Ныне они заперлись в своих домах и начали ждать, подставив шеи под приближающийся топор. Они улеглись в своих роскошных ваннах и позвали хирургов. Ты свидетель, Сенека: я только посылал к ним трибуна! И они поспешно резали свои тела, не забывая угодливо завещать имущество мне – своему убийце! Чтобы я не преследовал их жалкое потомство. – И он приблизил безумные глаза к глазам Сенеки. – Потому что этим городом давно правлю не я и не великие боги... А страх! И в этом городе страха давно перевелись люди. Осталось только мясо и кости людей. – Он засмеялся и объявил: – Мясо и кости сенатора Флава! И сенатор, захлебываясь слезами и страхом, пополз к ногам Нерона... – Когда его схватили... палач в ожидании прихода моего верного Тигеллина выложил перед ним свои орудия. Ну, что он там выложил? – И Нерон шаловливо-величественно поднял с арены кол. – Вот эта штучка так легко дырявит тело. И, пройдя насквозь, сладко щекочет гортань... – Нерон шутливо подбросил ногой кверху “зажим”. – А эта – с хрустом давит суставы... И мясо и кости сенатора Флава обнимали мои колени, умоляя сделать с ним что угодно, только не отдавать его Тигеллину! Я смилостивился. Оставил его в живых, превратив гордого сенатора в ржущего жеребца. Но не все ли равно, как называться мясу и костям?! Вот те, с кем ты был в заговоре, учитель! Что молчишь? – истерически, почти рыдая, кричал Нерон. Амур подскочил к Сенеке с ворохом свитков. Он тыкал ему в лицо свитками. А Нерон продолжал орать: – Это твои письма! У всех заговорщиков мы нашли твои письма! Где ты поливал грязью своего цезаря! – Он задыхался и вопил, уже обращаясь к Амуру: – Он писал их к некоему Луцилию! – Думал замести следы, старая лиса, – визжал Амур. Нерон схватил Сенеку за горло: – Ты был с ними в заговоре? Отвечай! Отвечай!.. Мясо и кости Антония Флава – на очную ставку! Сенатор попытался уткнуться лицом в опилки арены. Но крохотный Амур рывком за волосы поднял огромную голову сенатора. – Он был с вами в заговоре? Ну, Цицерон! – кричал Нерон, избивая сенатора бичом. – Этот Сенека... старая рухлядь, которую я осыпал благодеяниями... хотел меня убить? Сенатор молчал. – Позвать Тигеллина! – завопил Нерон. И тогда, задыхаясь, в слезах, сенатор заржал. – Все кончено, Сенека! Тебя уличил твой друг – мясо и кости сенатора Флава! Амур захохотал.Читать дальше