Наталия Сухинина - Куда пропали снегири?

- Я слушаю тебя, Ира, только, пожалуйста, объяс­ни всё толком.

- Если толком, то надо рассказывать долго и в под­робностях. А у меня на это времени нет.

- Ну хорошо, что ты от меня хочешь?

- Я хочу, чтобы мы с тобой в эту субботу поехали на дачу к одной общей знакомой. Дача далеко, а пото­му с ночёвкой. Уедем в пятницу вечером, переночуем, а в субботу вечером домой. Знакомую зовут Лена. Помнишь, как-то была у нас в гостях - высокая, пол­ная, Леной зовут, парикмахерша из салона?

- Помню Лену. Только у неё дачи нет, она вообще с мужем в Америку укатила уже два года назад.

- Ну и ладно, кто это знает? Мы едем к Лене на да­чу. С ночёвкой.

Потихоньку начинаю прозревать. Мы не едем на дачу, а вроде как едем. Меня берут в сообщники. Со мной хотят договориться.

- Костя? Я ему должна позвонить и всё сказать?

- Да не надо звонить. Вот именно - не звони. А то мы на даче, а ты звонишь: "Костя, позови Иру..." По­лучится накладка.

Теперь мне уже всё понятно. Ира закрутила какой-то роман, она хочет вырваться на свободу из-под муж­ниной опеки. А я должна затаиться, не звонить, не на­портить. Она, Ира, со мной на даче.

Ничего мне это не стоило. Ира смотрела на меня твёрдым немигающим взглядом. Она будто не об одолжении просила, а приказывала, требовала. И я для самой себя неожиданно сказала:

- Нет. Не могу. Обойдись, пожалуйста, без меня. Врать не буду.

Вот на это она не рассчитывала. Да и я, честно ска­зать, тоже. Упрямство моё было скорее всего от её на­пора. Вот если бы попросила, поуговаривала...

- Не можешь? Врать не хочешь? Конечно, враньё дело низкое, только такие, как я, могут врать. Прости, что побеспокоила. До свиданья.

Пошла, не оглядываясь. Как я жалела потом о сво­ей «принципиальности». Хотела позвонить, повинить­ся, но теперь уже и боялась напортить. А вдруг мы всё-таки на даче у Лены? Вдруг Ира поторопилась и сказала Косте о нашем отъезде до моего согласия?

Прошло время. Много времени. Мы разошлись, мы теперь уже не звонили друг другу. Женские пустяко­вые конфликты имеют склонность к долголетию. И вдруг - звонок:

- Это я, Ира. У меня юбилей, приглашаю. Костя то­же будет рад.

Ира встретила сердечно, сделала вид, что забыла ту злополучную встречу у «Тургеневской». Я подыграла ей, что теперь вспоминать? Столько лет прошло, лет семь, не меньше. Семь лет - это целая жизнь.

Костя был человеком мягким, спокойным, большим трудягой. Окончил иняз, специализировался на технических текстах, переводил учебники. Ира всегда немного им понукала. Но он сносил это безболезнен­но, иногда даже потехи ради подставлялся. Говорили о том, о сём, как всегда в застолье, бестолково и од­новременно. Ира наготовила всякого, стол ломился от разносолов, но была она несколько потухшей, без её обычной взвинченной весёлости, такая уставшая от жизни, томная дама...

А на кухне, когда оказались на минуточку наедине, она вдруг сжала мне до боли руку и выдохнула:

- Плохо мне...

- Приезжай, - сказала я. - Приезжай завтра, нам надо поговорить.

И вот говорим. Сидим друг перед другом, и чайник на плите начинает уже нетерпеливо присвистывать, напоминая о том, что и он готов поучаствовать в на­шей беседе.

Первая любовь редко кончается свадьбой. А у них именно так получилось. Познакомились в юношеском турпоходе. Слёт туристов, конкурс самодеятельной песни. Ира - старшеклассница, Костя - студент пер­вого курса, гитарист, немного поэт. Завертелась счастливая, заполошная жизнь. Всё в ней было пре­красно. Костя писал Ире стихи, а когда в весёлой ком­пании пел под гитару, не сводил с Ирины глаз. Папа с мамой Костю полюбили, чистенького, вежливого, услужливого. А Ира чувствовала себя с ним принцес­сой рядом с пажом, он взгляда её боялся, любой каприз выполнял, не стеснялся прослыть подкаблуч­ником. И - понесли обвешанные шарами «Волги», од­на - белая, другая - чёрная, Ирину и Костю навстречу семейной жизни. Конечно, счастливой, конечно, без­облачной, конечно, не такой, как у всех. Попели ещё немного под гитару, сходили пару раз в походы, да и довольно. Подошло время Ирининого декрета.

А там и вовсе не до того. Девочка родилась здоро­венькая, крепкая. Костя настоял - назвали Ириной. Будут у нас Ирина большая и Ирина маленькая. Стал брать халтуру, переводы для технического журнала, сидел ночами, Ирину берёг: «Только дочка твоя забо­та, остальное беру на себя». Мы жили рядом, и я час­то встречала Ирину во дворе с коляской. Свеженькую, подкрашенную, в модной курточке. Она охотно рас­сказывала мне о дочкиных достижениях: уже узнаёт, уже стоит, сколько прибавила, как кушает, чем при­хворнула. Мы, если собирались гости, всегда пригла­шали друг друга, по-соседски. Обычно Ира приходила одна, Костя оставался с девочкой. Один раз Ира, по­лушутя, мне сказала:

- Мой Костя - блаженный какой-то. Рассказала ему, что меня один кавказец, тот, что цветы продаёт в киоске у аптеки, преследует. Как выйду с коляской, так тут как тут, вы, говорит, красивая, я таких краси­вых женщин не встречал. В ресторан приглашает... А Костя смеётся: «Правильно, я тоже тебе всегда это говорю. В ресторан хочешь? Пойдём в ресторан, вот закончу перевод, деньги будут».

- Любит тебя.

- Раз любит, ревновать должен, а так неинтересно. Он уверен, что никуда не денусь, так и буду при нём...

- А куда ты собралась деться?

- Никуда, это я так просто...

Обычные женские разговоры. Я понимала: правда в Ириных словах была. Костя действительно очень Ире доверял. Один раз мы вместе с ней укатили в Пе­тербург к моим знакомым на масленицу. Костя отпус­тил охотно: пусть развеется, а то засиделась дома, а я справлюсь, мне не впервой.

Хорошая семья. Добрые отношения. Умница муж рядом с немного взбалмошной женой. Они переехали по обмену, чтобы жить поближе к Ириным родителям. Ирочка маленькая уже собиралась в школу. Мы поте­рялись. И - нашлись.

- Я в него сразу влюбилась. Ток прошёл, как глазами встретились, даже не знала, что такое бывает, какую-то чушь стала лепетать: не замужем, кольцо? Да так прос­то ношу, чтобы не приставали с знакомствами.

У меня есть давняя знакомая, Антонина, в Клину живёт, это полтора часа электричкой, иногда я к ней выбираюсь, она инвалид, на костылях. Один раз мы с Костей у неё были. А тут я одна поехала, у Кости была халтура. В электричке и познакомились. Села напротив и всё забыла... Оказывается, у него дача за Клином, дом деревенский. Взял телефон. Ой, закру­тилось...

Ничего проще не было, как объявить Косте, что она опять поедет к Антонине:

- Совсем одна. Тоскует, а я ей хоть по дому немно­го помогу. Наверное, мне лучше уехать в пятницу ве­чером, а вернуться в субботу, как думаешь?

Костя охотно согласился:

- Конечно. Надо только продуктов купить. Я завт­ра после работы на рынок заеду.