Алексей Ясенев - Последний бой героя

А когда она увидела, кто пришёл вместе с няней, она вообще задрожала всем телом.

– Поешь, – сказала няня, поставив поднос на столик рядом с кроватью. На подносе были фрукты в изобилии: виноград, яблоки, апельсины. И бокал с водой. Наверное, с водой; по крайней мере, жидкость эта выглядела как вода. – Наш хозяин просит прощения, что так получилось…

– Пусть вернёт меня на место, в мой отчий дом, – сказала Людмила, стуча зубами от испуга. – Тогда и поговорим.

Няня покачала головой и вздохнула, как будто обнаружила свою дочь замужем за каким-нибудь проходимцем, который бросит её беременную.

– Хозяин просит прощения за грубость, – повторила она. – Хозяин полюбил Вас с первого взгляда, и хочет, чтобы Вы были его женой…

– У меня есть жених, – сказала Людмила, но тут же прикусила язык… Мало ли что. Вдруг её похититель пошлёт кого-нибудь из своих недвижимых за Русланом. Только сейчас она почувствовала запах, исходящий от этого гридника – мокрый, резкий. Будто он лежал в пруду лет десять, прежде чем её заточитель взял его к себе на службу.

– Теперь у Вас другой жених, – с пугающим нажимом предрекла няня. – Вам надобно отобедать с ним.

Где-то по коридору раздались шаги, и вскоре в дверь робко постучали.

– Это он? – воскликнула Людмила, зарываясь в пуховые подушки как можно глубже.

– Нет, – ответила няня, и на её устах мелькнула лёгкая улыбка. – Это мои помощницы. Я слышу их нежную поступь. Входите!

Дверь открылась, впустив трёх худеньких девиц – совсем молоденьких, с печальными лицами. Одна держала перед собой лазурный сарафан, другая – несла золотое ожерелье.

– Сейчас мы Вас украсим, – сказала няня.

– Я не хочу, – отмахнулась Людмила.

Девицы приблизились к кровати и поклонились.

– Выйди отсюда, – сказала няня, повернувшись к черноморскому гриднику, но тот даже бровью не повёл, вообще ничем не повёл, как будто к нему не обращались. – Выйди, я сказала! Барышне надо переодеться.

Ни шагу назад, ни единого движения. Воитель нёс вахту достойно, может, даже достойнее, чем от него требовалось.

– Ты хочешь, чтобы я хозяину нашему пожаловалась? Господин Черномор сказал мне, чтобы ты меня слушался! А не будешь… Я знаю, он сегодня не в духе.

Через несколько секунд он послушался. Развернувшись на месте, соблюдая всю неестественность и неживость своих движений, он прошёл к выходу, медленно шлёпая подошвами своих сапог, будто они были насквозь мокрые.

– Да, я не могу Вас заставить, барышня, – печально сказала няня, когда этот ходячий мертвяк закрыл дверь с той стороны. – И Вы можете отказаться… Но я вижу же, что Вы очень хорошая и добрая, потому прошу Вас надеть этот сарафан, взять ободок… Если я не смогу Вас убедить это сделать, мы будем наказаны.

– И как же вас накажут? – сердобольная Людмила испугалась ещё сильнее, но уже не за себя.

– Могут высечь, – призналась та, что принесла сарафан. – А сечь будет один из этих… Вы сами видели. Может засечь так, что памяти лишишься… Будет бить лихо!

– Ладно тебе! – махнул рукой няня. – Какие страсти говоришь.

– Хорошо, – сказала она наконец. – Пусть так.

Черноморовские служанки приступили к своими обязанностям, явно испытав несказанное облегчение. Одна заплела ей косу, другая надела на неё лазурный сарафан, пришедшийся как раз в пору по осиной талии, третья же застегнула на шее ожерелье.

– Посмотри, – сказала няня. – Ну и впрямь царица!

Людмила спустилась с кровати, чувствуя сильный – и приятный – аромат от этих одеяний. Сладкий и терпкий… Она прошла к зеркалу, отливающему серебром, чтобы посмотреть на свой новый облик… Она выглянула в окно, когда проходила мимо: вокруг были крутые заснеженные скалы. Судя по всему, она находилась в какой-то башне, и не смогла бы выбраться, если бы захотела. Где-то внизу простирался густой лес.

В зеркале появилось её отражение. Выглядела она ужасно, хоть служанки её и переодели, на лице отчётливо прослеживалась ноющая тоска по дому. Лицо её было белым, едва ли не таким, как у вышедшего только что гридника. Но одежда и украшение выглядели ярко.

– И много таких цариц тут было? – спросила Людмила, сразу же почувствовав, как няня злобно зыркнула на своих помощниц, чтобы те больше не ляпнули ничего лишнего. – Да не трудитесь отвечать. Я сама знаю ответ: много.

– Наш хозяин будет ждать Вас к обеду, – сказала няня. – Завтрак я Вам принесла…

– Тогда не запирайте меня здесь, – сказала Людмила. – Я же не рабыня, а царица.

– Увы, – продолжила няня. – Мы не можем.

Людмила могла бы начать спорить, доказывая, что она не представляет угрозы для всемогущего колдуна и его ходячих мертвяков, но решила поберечь силы, понаблюдать за помощницами и няней, хотевшими быстренько покинуть спальню новобрачной. Они даже не оглядывались.

Когда они выходили из дверей, сделанных из серебра же, как и многое здесь, Людмила заметила, что левая створка вообще почти не открылась, упёршись во что-то. Или в кого-то. Ах, ну да. Там стоял тот рослый немигающий дядька, больше похожий на камень – даже не посчитал нужным отойти. Ему сказали стоять – он стоит, выходите, как хотите.

Когда они вышли, наступила почти полная тишина. Ветер за окном завывал уныло и безысходно, наверное, на вершинах всегда или почти всегда ветер. Где-то в замке играла арфа… Людмиле подумалось, что Черномор сидит на своём троне, и при нём всегда есть шут, музыкант и один из этих восковых рыцарей.

Она вернулась обратно к ложу. Есть не хотелось, спать тоже. Оставалось только ждать обеда, чтобы была возможность найти другой путь побега… Конечно, она не сомневалась, что ни Владимир, отец её, ни сам Руслан не будут сидеть без дела…

Она снова подумала и вскочила с кровати, бесшумно подбежав к дверям. Вроде тихо. Людмила взялась за резную каменную ручку и медленно надавила её вниз. Щелчок был сильный, но дверь не открылась – с той стороны её подпёрли засовом.

– Эй! – крикнула она и стала стучать. – Чего Вы меня заперли тут? Или мне до обеда здесь сидеть?

Пока отзыва не было… Но кто-то заторопился сюда и поспешно открыл засов, Людмила же отскочила, внезапно испугавшись. Она находилась в чудовищном логове, где, вероятно, была убита не одна такая «царица», отказавшаяся вступать в брак с местным колдуном, и вести себя вызывающе казалось не лучшей идеей.

Послышался возглас «да отойди ты!», и в приоткрытую щель между створками заглянула няня своим бегающим серо-коричневым глазом.

– Что случилось у Вас?

– Мне хочется прогуляться… или это возбраняется?

Няня замялась, вертя своим толстощёким лицом по сторонам.

– Зачем мне сидеть в комнате, словно птице в клетке? Тут же некуда бежать…

– Хорошо, – согласилась женщина, вздёрнув брови. – Эй, ты, погуляй с ней.