Алексей Ясенев - Последний бой героя

Людмила вышла в коридор, устланный красным толстым ковром. Стены же были увешаны яркими фонарями, куда более искусно выполненными, нежели чадящий светильник у старца в пещере. Верхняя часть стены была украшена золотистыми узорами, а нижняя – красными – из самоцветов. Чуть ли не напротив её спальни была дверь – там жила служанка-няня, поэтому она так быстро появилась здесь.

Восковолицый рыцарь закрыл дверь за Людмилой и шагнул к ней, она отскочила, он – снова шагнул ближе. Будто его тянул невидимый канат. Или будто он прилипнуть хотел.

– Не бойтесь его, – сказала няня. – Просто идите, а на него не смотрите. Как захотите – вернётесь.

Людмила видела, что приставленный к ней булыжник не смотрел на неё, лицо его было направлено в сторону, двигался он по наитию. Но она не сомневалась, что при её побеге этот медлительный вылепленный стражник превратится в прекрасно обученного разъярённого пса.

Невеста Руслана медленно пошла вперёд, слыша неотступный топот за собой. Перед ней возник поворот налево, превращающийся в лестницу вниз. Стало быть, её спальня находилась на последнем этаже. Спуск был не очень длинным; широких ступеней, укрытых почти бесконечным ковром, было штук двадцать, а затем начинался ещё один коридор. Чернолатник почти наступал ей на пятки, но продолжал молчать.

Людмила, выйдя на этот этаж, обнаружила в стене справа огромные ворота – серые, дощатые, закрытые на засов. С левой же стороны доносилась музыка – играющий на арфе музыкант не замолкал ни на минуту.

– Я могу посмотреть?! – обратилась Людмила к охраннику, но тот молчал и на неё не смотрел. Она подошла к воротам и с усилием подняла стальной засов, а затем потянула одно полотнище на себя… Ворота приоткрылись, и тут же пронизывающий ветер ворвался внутрь со свистом. Ещё одно усилие – и Людмила задохнулась от порыва ветра, ударившего в лицо. Перед собой она увидела другую лестницу с заваленными снегом ступенями, ведущими куда-то вниз.

В этот момент её сердце чуть не остановилось от испуга – прямо на плечо ей опустилась холоднющая, липкая ладонь её охранника. Он как бы намекнул ей, что туда ей пока спускаться нельзя.

– Эй! – грубый окрик сзади. Сиплый, мужской. – Куда?!

Людмила решила повременить с риском и медленно закрыла дверь, но на засов запирать не стала. Она оглянулась – в коридоре стоял низкорослый мужичок в серо-розовых шароварах, белой рубахе, нежно-оранжевой безрукавке и такого же цвета островерхих туфлях, а голову его увенчивала большая бесформенная шапка. Он смотрел как-то очень уж зло, как будто раздумывал вмазать ей от души по голове локтем.

– Мне позволено, – сказала Людмила. – Я в гостях у твоего хозяина.

Арап недовольно хмыкнул, но сказал другое, заметно смягчившись:

– Тогда Вам сюда, барышня. Проходите скорее, будьте добры.

Людмила пошла на звук арфы с неугомонно топающим за спиной охранником. И вскоре оказалась у двустворчатой золотой двери с огромными шестью самоцветами – где они их добыли, непонятно.

– Вы рановато, придётся подождать, – объяснился арап, открывая перед барышней двери.

Арфист – темнокожий дядька в белом балахоне – добродушно улыбнулся ей и снова опустил взгляд к инструменту, с усилием принявшись наигрывать мелодию.

«Бард», – подумала Людмила.

Зал был просторный, то ли приёмный, то ли просто пиршественный, но в центре него стоял длиннющий стол, даже больше, чем у Владимира, накрытый белоснежной скатертью. На стол служанки вовсю ставили золотистые и серебристые подносы с едой: тут были и апельсины, и небольшой зажаренный поросёнок, и та же чёрная икра, и белое мясо, нарезанное тонкими пластиками, и графины с вином и мёдом. Они выходили из комнатки, пристроенной к залу, и, когда увидели барышню в лазурном сарафане, начали суетиться ещё сильнее, чуть ли не ударяясь друг о друга лбами.

Окна здесь было сразу два, и в них Людмила видела тот же пейзаж: снег, скалы.

Вокруг стола стояли деревянные стулья, обитые кожей, похожие на миниатюрные троны, они торчали по всему периметру стола, и только лишь во главе стоял почти настоящий золотой трон. Именно к нему Людмила и направилась, мягко ступая по тёмному деревянному полу.

– Нет, что Вы! – испугалась одна из служанок. – Это же место хозяина.

– Я знаю, не переживай, – ответила Людмила и вскарабкалась на трон, почувствовав, насколько же он жёсткий и неудобный. Почти как принцесса на горошине, только на троне черноморском. Она посмотрела на шедшего за ней гридника и удивилась: тот вытаращился именно на неё, а на его щеках горел румянец.

– Чего это ты так уставился, доселе не видел меня? – спросила она, чувствуя, как краснеет.

– Моя госпожа, – сказал он и присел на колено.

Теперь вытаращить глаза настало время для Людмилы. И для служанок.

И в это время открылись двери, и в зал вошли двое воскообразных чернолатников: у одного на поясе был обоюдоострый топор, а у другого – чёрно-фиолетовое знамя с коротким древком. И затем начали входить арапы, вылитые, как тот, что привёл её сюда. Шли они колонной по два человека, держа посередине багровые бархатные подушки. На них лежала блестящая седая борода. Они всё входили, входили и входили; их было человек двадцать. И только в самом конце – величаво и торжественно – вошёл карлик. Горбатый, серолицый и с длинным крючковатым носом. Он держал голову вздёрнутым подбородком то ли по той причине, что был важным и горделивым, то ли по той причине, что все арапы были высокими и несли подушки довольно высоко.

И в один миг процессия сбилась с шага. Оба чернолатника вытаращились на сидящую на троне Людмилу; арапы же стали спотыкаться друг о друга, чуть не пороняв подушки.

– Простите нас, хозяин, – начала старшая, по всей видимости, служанка. – Мы ничего не смогли сделать.

Арфист улыбался рядом белых зубов, но особо не смотрел на развернувшуюся процессию, мало ли что. Он продолжал неспешно играть, заполняя красивейшими звуками зал. Нажимая пальцами на струны умело и аккуратно.

Черномор поджал губы и молчал, налившись багровым. Теперь его лицо раскрасилось под цвет малиновой шапки, схохлившейся забавным гребнем.

Неожиданно железная люстра, висевшая на потолке с кучей свеч, начала раскачиваться. Приборы на столе задрожали, а самая старшая служанка захрипела и стала оседать на пол, схватившись руками где-то между рёбер.

– Прекрати! – крикнула Людмила и вскочила с трона. И в этот же момент трое личных черноморских гридников снова уставились в сторону. – Ты всемогущий колдун, но воюешь только с женщинами?!

Карлик ещё сильнее искривился, но потом закрыл глаза, и всё затихло: посуда перестала дребезжать, люстра остановилась, и служанка перестала стонать, а стала медленно и неуверенно подниматься на ноги.