Сулхан Саба Орбелиани - О мудрости вымысла

— Разденься догола, иначе я с тобою не лягу, — такая уж у меня привычка.

Кадий дался в обман и разделся догола. А безбородый снял коровий хвост и сказал ему:

— Кадий, чей это хвост?

Кадий отвечал:

— Koровий.

Безбородый сказал:

— Зачем же ты заставил меня продать корову по цене козы?

Сказав это, он кинул кадия на землю и избил его хвостом до полусмерти. Слуги были далеко, помочь было некому.

Безбородый покинул дом и удалился.

Поутру слуги долго ждали, но кадий не появлялся. Они вошли в дом и видят: лежит кадий весь опухший, женщины же при нем нет. Они с большим трудом привели его Б сознание и узнали обо всем, что произошло.

Поправившись, кадий собрался в баню, чтобы натереть избитые места целебным бальзамом.

Безбородый узнал об этом, пришел к содержателю бани и сказал:

— Я весьма искусный цирюльник, позволь мне здесь прислуживать.

Содержатель бани с приятностью выслушал его и сказал:

— Экой ты счастливец, ведь сегодня сюда пожалует кадий!

Безбородый опоясался под передником коровьим хвостом и стал ждать.

Пришел кадий. Цирюльник всячески старался угодить ему. Кадий остался доволен и потребовал, чтобы тот умастил его. Цирюльник сказал слугам:

— Сейчас я начну его натирать. Но если он будет стонать и кричать от боли, пусть никто из вас не входит, я сам выйду и скажу, если он чего-нибудь пожелает.

Так он обманом удалил слуг, вытащил коровий хвост и спросил кадия:

— Чей это хвост?

Кадий умолял, клялся щедро одарить, но безбородый все-таки избил его до полусмерти.

Затем цирюльник вышел и сказал слугам:

— Он спит, не входите, не будите его… Л я принесу еще лекарств.

Безбородый оделся и ушел. Когда слуги вошли, то увидели, что кадий вовсе не натерт мазями, а лежит избитый и весь распухший. Его подняли, положили на войлок, отнесли домой и уложили в постель. Придя в сознание, кадий сказал:

— Не будет мне здесь житья от этого безбородого. Он снова заманит меня в какую-нибудь опасную ловушку. Наймите верблюдов, я уеду в Каабу.

Они принялись искать, а безбородый уже нанял у кого-то верблюдов на три дня и сам провел их мимо ворот кадия. Его спросили насчет верблюдов, и он ответил:

— Я ищу кого-нибудь, кто бы их нанял.

Слуги обрадовались, доложили кадию и наняли тех верблюдов. Пристроили к спине одного из них сиденье; кадий уселся и, забрав все свое имущество, пустился с путь. Погонщик верблюдов рассказывал ему в пути сказки, кадий был доволен.

Кадий приказал слугам:

— Идите вперед в деревню и приготовьте ночлег, ячменя, соломы и чего-нибудь поесть. Л мы с погонщиком не спеша поедем вслед.

Когда слуги удалились, безбородый рассказал ему в виде сказки обо всем, что произошло между ним и кадием. Кадий сказал:

— Я уже не раз это слышал, расскажи мне что-нибудь другое.

Безбородый ответил:

— Но я буду говорить о том, от чего болит мое сердце, какое мне дело до другого!

Он сбросил кадия с верблюда и бил его коровьим хвостом до тех пор, пока тот не испустил дух, потом, повернув обратно, захватил с собою верблюдов и все имущество кадия и удалился.

— Знаю я, царь, что твой Рукха готовит мне нечто подобное; так избавь меня теперь же от него и отпусти.

Рассказал царь притчу:

Жил некий великий царь. Было у него тридцать сыновей. Когда пришел час его смерти, он позвал к себе сыновей, приказал подать тридцать стрел, перевязал их крепко накрепко и попробовал согнуть, — они гнулись, но не ломались. Тогда он стал гнуть их поодиночке — и переломал все до единой. Он сказал сыновьям:

— Если вы будете держаться друг друга и жить в согласии, врагу так же не удастся сломить вас, как мне — связанные стрелы. Но если вы разделитесь, враг сокрушит всех поодиночке и истребит вас самих, ваших родичей и доброжелателей.

— Так и с вами. Если вы будете жить в согласии, то и царство мое будет незыблемым. Но так как вы враждуете, то погубите мое дело.

Правила для везиров; они должны быть единодушны, сколько бы их ни было; разум и совет одного, каким бы мудрым он ни был, без совещания с товарищем не могут быть безошибочны; невозможно не совершить хотя бы одного тяжкого промаха, а от одного промаха может произойти много вреда. Вот почему всегда следует предпочесть совет двоих или троих, Везиры должны любить друг друга. Не годятся везиры, которые враждуют и полны неприязни к людям.

Если везир предан государю, он должен обратить своего врага в друга, должен простить ему хотя бы тяжкое оскорбление; они должны объединиться сердцами, и царство их повелителя будет незыблемым.

Везир должен хранить тайны. Если между везирами вспыхнет вражда, они, взаимно враждуя, выдадут тайну. Они начнут клеветать и обвинять друг друга: «Вон тот, нет, вон этот раскрыл ее».

Всякий везир должен стремиться к тому, что более всего полезно для повелителя и его царства.

Если царь окажет милость одному, другой, его недруг, станет изменником.

Везир должен быть благочестив, должен быть советником, исполненным благоразумия и мудрости, но когда человек видит своего врага, сердце его закипает, и он теряет разум и cooбразительность.

Везиры должны взвешивать каждое слово другого и принимать наилучшее решение. Люди, враждебные друг другу, никогда не взвешивают чужих слов. Стоит им взвесить их, и они сблизятся.

Везиры могут укрепить царство, но могут погубить и царство и царя.

Леон сказал царю:

— Ваше величество изволит изрекать истину. Но этот конец заставил меня пожалеть о том, что я имею честь состоять при тебе.

И рассказал Леон притчу:

Однажды волк напал на осла и хотел его сожрать. Осел сказал ему:

— Знаю, ты съешь меня, но исполни мое последнее желание: у меня в копыте застрял осколок гвоздя, вытащи его.

Волк разинул пасть и потянулся к ноге осла, чтоб вытащить осколок. Осел лягнул обоими копытами и выбил ему зубы. Таким образом, волк уже не мог съесть осла.

Волк сказал:

— Отец-то мой был чувячником, нечего мне было лезть в! кузнецы.

Рассказал Рукха притчу:

Был в окрестностях Тавриза вор; когда ему ничего нe попадалось под руки, он выкапывал мертвеца, снимал саван, красил его и сбывал.

Жители той страны так тяжко от пего страдали, что стали желать ему смерти.

Умер этот человек, остался после него сын. И стал он таким вором, подобного которому не было на свете: он выкапывал мертвеца из могилы, снимал саван, а мертвеца сажал на кол.

Жители той страны стали добром поминать его отца: тот, говорили они, снимал саваны, но по крайней мере не сажал покойников на кол.

— Клянусь головою царя, ты заставишь нас поминать добром твоего отца, ибо ты превзошел его. Рассказал Леон притчу: