Гянджеви Низами - Лейли и Меджнун

Противник рвался в битву, осмелев, —
Меджнун торжествовал, рыча, как лев.

Один боец спросил его в сердцах:
«Что вертишься, суди тебя аллах!

Я жизни для тебя не берегу,
А ты, видать, способствуешь врагу!»

Меджнун в ответ: «Постичь тебе нельзя,
Мне не враги возлюбленной друзья.

С врагом сражаться должно на войне,
Но близких убивать возможно ль мне?

На поле боя, там, где тлен и смрад,
Вдыхаю я покоя аромат.

Те, кто покой предвечный обрели,
Сражались за спасение Лейли.

Всем сердцем ей одной принадлежу…
За счастье милой душу положу.

И если я к любви приговорен —
„Жизнь за любовь!“ — таков любви закон.

Коль за Лейли мне жизнь не жаль отдать,
Неужто вам я стану сострадать?»

Сраженьем опьяненный Науфал,
Как разъяренный слон, вперед шагал.

Стрела свистела, души унося,
Меч опускался, воинов разя.

Хлестали струи крови, горячи,
И головы скакали, как мячи.

Его бойцы, хвастливы и сильны,
Сражались до восшествия луны.

И амброй ночи окропив чело,
Сиянье дня померкло и ушло.

Грузинка меч взметнула, чтоб скорей
У русской срезать светлый шелк кудрей.

Отгрохотала до утра война,
И поле боя стало полем сна.

К утру свернулся черный змей кольцом
Заххак рассвета посветлел лицом.

И копья снова стали жалить так,
Как будто лютых змей кормил Заххак.

Но конники из племени Лейли
Громоздкой тучей, двинувшись, пошли,

Как молнии грозовою порой,
Взметнулся стрел неутоленный рой.

Тут Науфал почувствовал: «Беда,
Для мира надо распахнуть врата!»

Посредника направил из родных,
Чтобы просить о мире для живых,

«Мол, бесполезен был кровавый спор,
Начнем любезный сердцу разговор.

Ведь пери виновата в том сама,
Что юношу смогла свести с ума.

Не жаль мне ни сокровищ, ни казны,
Но те, кто, любит, вместе быть должны.

Да будет сладок ваш ответ, как мед.
Бог за добро сторицей воздает.

Коль сахару вкусить нам не дано,
Не стоит пить прокисшее вино.

Решенья справедливые нужны,
За благо будет спрятать меч в ножны!»

С вниманием был выслушан гонец, —
Жестокой распре наступил конец,

Коней вражды решая расседлать,
Враги отряды возвратили вспять.

Смолк грохот боя, стихло, все кругом,
Мир стал на страже с поднятым копьем.

Узнав о мире, яростью ведом,
Меджнун помчался на коне гнедом.

Упрек его вонзился, как клинок:
«Влюбленным ты воистину помог!

Хвала тебе — обет сдержал сполна!
Невелика ему, видать, цена!

Ты потрясал воинственно мечом,
Чтоб оказаться после ни при чем.

Не ты ли клялся, важен и хвастлив,
Что будет связан и наказан див,

Что конь помчится, словно ураган,
Что захлестнет любого твой аркан?

Святой обет нарушив, на беду,
Ты у врагов пошел на поводу.

Тот, кто врагом был только на словах,
Теперь меня готов втоптать во прах.

Дверь, пред которой я молиться мог,
Ты предо мною запер на замок.

Спасибо, друг, все чаянья мертвы,
Я луком стал, лишенным тетивы.

Нить дружбы оборвав, победе рад,
Конь сделал королю и шах и мат.

Пастух стрелу на волка навострил,
Но в пса сторожевого угодил.

Хоть ты за благородство вознесен,
Но на поверку — праздный пустозвон!»

Насмешкой уязвленный Науфал
Меджнуну так резонно отвечал:

«Увидев, что победа не близка,
Мои немногочисленны войска,

Я хитростью решил врага отвлечь
И до поры упрятать в ножны меч.

Я кликну клич — на зов со всех сторон
Придут бойцы из родственных племен,

На ишаков я снова двину рать,
С дороги нашей их клянусь убрать».

И на призыв Медина и Багдад
На помощь за отрядом шлют отряд.

Со всех краев спешат на ратный сбор,
Чтоб разрешить в бою кровавый спор.

И ночью, от горы и до горы,
Заполыхали заревом костры.

Кто сберегал в душе несметный клад,
Воистину был царственно богат.

Громаду войска двинул Науфал,
И созерцавших ужас обуял.

Пыль от шагов до неба поднялась,
Абу-Кубайс вершина затряслась.

Услышав приближение беды,
Враг содрогнулся и сомкнул ряды

Старейшины из племени Лейли
На гору сопредельную взошли.

Увидел вождь, в отчаянье немом,
Войска заполонили окоем.

Сверкает меч, нацелен грозно лук,
И барабана непрерывен стук.

Все ближе длинных труб надрывный вой.
«Как поступить? Неравным будет бой».

Бездонный ров разверзся перед ним,
Поток ревущий был неотвратим.

С лица земли живых он может сместь, —
Но отступить не дозволяет честь!

И воины столкнулись, грудью в грудь, —
Мечи нашли свой смертоносный путь.

Там, где песок кровавый ток вобрал,
Рубин, переливаясь, вырастал.

Казалось, даже меч был устыжен
От злодеяний, что свершает он.

Устали все, но только Науфал
Ни устали, ни жалости не знал.

Сражался он, как яростный дракон,
Удар мгновенный — и боец сражен.

И булавы его тяжелый брус
Мог многоглавый сокрушить Эльбрус.

Обрушит меч булатный с высоты —
Из книги жизни вырваны листы.

Был в смертной схватке воин не один
Положен в погребальный паланкин.

Пословица гласит: «Разящий меч
Способен воду из кремня извлечь».

Когда единство движет в бой войска,
Победа неизбежна и близка.

Для Науфала и бойцов его
Все предвещало вскоре торжество.

Ожесточась, без жалости в сердцах,
Они своих врагов разбили в прах.

Кто не убит был сразу наповал,
Тог кровью ран смертельных истекал.