Гянджеви Низами - Лейли и Меджнун

Тот, кто не видел, поглядеть спеши
На плоть мою, лишенную души!

Глядите, звезды, с горней вышины
Сколь своды склепа мрачны и тесны!

Павлин прекрасный в красоте своей,—
Теперь, глядите, — пиршество червей!

Та, что несла покой всем на земле,
Глядите, спит теперь в могильной мгле!

Ту красоту, что мир смутить могла,
Глядите все, — могила отняла!

Ту, чьим владеньем стала красота,
Могильная сдавила теснота!

Глядите, перл по чьей-то воле злой
Могильною навек укрыт землей!

Глядите, перл по чьей-то воле злой
Измученный невзгодами, поблек!

Где лунный кипарис, — спросите вы,—
Повержен вниз, на пыль, глядите вы!

Глядите, ужасаясь без конца,
На небосвод, терзающий сердца!

Глядите, люди, сколь азартен он —
В игре бесчестной ставит жизнь на кон!

На небо гляньте, сколь обманна высь, —
Разрушит все, за что б мы не взялись!

На лик мой гляньте, он от слез кровав,
Разлуку с милым ликом испытав!

Ее тюльпанный я не вижу лик,
Глядите — желт я, как зимой цветник!

В тоске по цветнику ее ланит,
Глядите, сколь я жалок стал на вид!

Глядите, хищный зверь в сухих песках
Со мною здесь в сочувственных слезах!

Глядите, дни навеки отцвели,
Сгустилась ночь, тоскуя по Лейли!

Глядите, если силы есть взглянуть,
На горем изувеченную грудь!

Глядите все, сколь безысходна грусть,
И жалость вам сердца наполнит пусть.

Могила, что священна и чиста,
Глядите, кровью сердца залита!

Глядите, здесь, под сенью гробовой,
Та, что судьбу мою взяла с собой!

Укрыла смерть ее крылом своим,
Глядите, мертв я, хоть слыву живым!

Я жаждал смерти, но зашла луна,
Глядите, сколь судьба моя темна,

Глядите, нить любви оборвалась,
Живой, горячей кровью запеклась!

В драконьей пасти сгинула луна,
Шипом, глядите, роза казнена!

Глядите, мир открыл ворота тьмы,
Он пожирает нас, и гибнем мы!

Глядите, славой здесь позор зовут,
Честь презирают и позором чтут!

Глядите, я у смерти на весах,
Крупицей невесомой лег мой прах!

Смотрели все, — я жизнь от смерти спас,
Глядите, погибаю я сейчас!

Глядите, люди, пери умерла,
И оглянитесь на свои дела!

В поступках ваших, гляньте, нет цены —
Дела господни вы свершить должны!

Глядите все, кого вы погребли,
Бог милосерд — уйду я вслед Лейли!

Она, глядите, к господу ушла,
Всем милостям господним нет числа!

Я задержался, не ушел вослед,
Глядите на меня — презренней нет!

Но день грядет, и, сжалившись, аллах
Соединит наш дух на небесах!»

Все горькие слова он исчерпал,
И сетовал, и плакал, и стенал.

Он о каменья бился головой,
Стал каждый камень красным, как живой.

И тернии, возросшие кругом,
От жарких вздохов вспыхнули огнем.

Не только камни, но и каждый след
Кроваво-красный обозначил цвет,

Тоскующий, от слез изнеможен,
С трудом огромным шаг направил он,

Неудержимо, как поток речной,
К могиле заповедной и родной.

И, руки распластав, на холм он лег,
Лобзая солнцем выжженный песок.

Бесплотный, словно тень и легкий прах,
На жизнь свою он сетовал в слезах.

И только звери рыскали кругом,
Печалуясь о друге дорогом,

Вплотную подойдя к тому холму,
Не подпуская никого к нему.

И люди, проходившие окрест,
С опаской избегали этих мест.

Не только люди, даже муравей
Страшился преступить заслон зверей.

Так, в смертных муках, без еды и сна
Стирал он в книге жизни письмена.

В юдоли скорби, в пагубе страстей
Перечеркнул листы он жизни всей.

Дня два иль три бедняк полуживой
Промыкался средь псов деревни той,

Кыблой могила стала для него,
Не замечал он больше ничего.

С могилы слезных глаз не отводил,
Вставал, кружился, чтоб упасть без сил.

Последняя страница прочтена
Той книги жизни, что нам всем дана.

Пришла пора избраннику-певцу
Свое сказанье подвести к концу.

Тот слезный урожай был столь высок
Зерном соленым он наполнил ток.

И небо, запуская жернова,
Глотало слезы, их смолов сперва.

А тот, который слезы проливал,
Так исхудал, что тенью тени стал.

Вздох еле тлел на сомкнутых устах,
И день его померкнул и зачах.

Изнеможенный, встал он над холмом,
Там, где спала невеста вечным сном.

Его ладью кружила водоверть,
Неотвратимо надвигалась смерть.

В предсмертной отрешенности, своей,
Раздавленный судьбою муравей.

Воздев с укором длани в небеса,
Разжав ладони и закрыв глаза,

Сквозь слезы, испустив чуть слышный вздет,
Три бейта прочитать с трудом он мог:

«Тебя я заклинаю, о аллах,
Величьем сил в надзвездных небесах.

Молю, от мук меня освободи,
К возлюбленной невесте приведи.

Избавь от жизни тягостной земной,
Дорогой трудной в мир веди иной!»

Промолвив тихо головой склонясь,
Могильный холм обнял в последний раз.

«Любимая!» — раздался тяжкий стон,
И с жизнью навсегда расстался он.

Покинул перекресток тех дорог,
Откуда мы уйдем в недолгий срок.

Стезею той, велением творца,
В небытие уходят все сердца.

Нет ран таких, чтоб их глухую боль
Не растравляла слез пролитых соль.

Ты — охромевший мельничный ишак,
Стал желт с лица, источник сил иссяк,

Беги отсюда, если плоть жива, —
Все равнодушно смелят жернова.

Оставь сей дом, переступи порог,
Поторопись, грядет, бурля, поток!

Седлай верблюда, собирайся в путь,
Мост должен рухнуть, это не забудь!