Гянджеви Низами - Лейли и Меджнун

Жемчужин не искал в чужих морях,
Помехой не служил в чужих делах.

Сам недругов порочить не мастак —
Я не хулил завистливых собак.

С достоинством и выдержкою льва
Я слушал поносящие слова.

Я знал, что ярость лучше затаить
И лучше о врагах не говорить.

Но доблестью считать я не привык
Сносить насмешки, прикусить язык.

Купец, видавший не один базар,
Оценит и похвалит наш товар.

Враг, вздумав руку на меня занесть,
Сам враг себе, свою пятнает честь.

Пусть сердце вздор докучный не гнетет,
Достанет сердцу собственных забот.

Ты, сердце, — роза, нежен твой цветок,
Лобзай того, кто рвет тебя не в срок.

Хлеб собственною кровью добывай,
Коль безголовый, шапку не снимай.

Уж лучше униженье испытать,
Чем с торгашами дружбу затевать.

Стань тем лучом, что согревает мир,
Не для тебя Джамшида пышный пир.

Тебе царей подачки не нужны,
С бесчестием они сопряжены.

С опаской в царский заходи чертог,
Царь — пламень жаркий, ты — соломы стог,

И от огня, пускай дает он свет,
Подальше лучше быть, таков совет.

Был мотылек огнем свечи прельщен,
Но, прилетев на пир, испепелен.

О виночерпий, я с трудом дышу,
Вина благословенного прошу.

Того вина, что чище серебра,
Того, что открывает мир добра.

Будь счастлив долей собственной своей
И посягать на хлеб чужой не смей.

Заносчиво надев чужой халат,
Сам пред судьбою будешь виноват.

Коль птица к солнцу устремит полет,
Ее за дерзость солнце обожжет.

Колеса переедут ту змею,
Что пред арбою ляжет в колею.

Бряцающий оружием захид,
Вступая в драку, будет сам избит.

Бессмысленно лисе бороться с львом,
Гранитных стен не расшибают лбом.

Друг кравчий, восклицая: «Пей до дна!»
Налей мне искрометного вина,

Чтоб, эликсиром радости объят,
Я стал счастливым, словно Кай-Кубад.

Коль ты не камень — действуй и живи,
Коль не хромец — дороги не прерви.

Отряхивая пыль с усталых ног,
Шагай вперед по войлоку дорог.

Пляши, коль надо, не сходя с тропы,
Пусть на пути колючие шипы.

Отдай коня, пешком иди вперед,
С лицом открытым, не страшась невзгод.

Устав в пути, себя не береги,
Груз донести другому помоги.

Знай, если будешь немощью объят,
Тебе поможет в трудный час собрат.

О, виночерпий, наполняй бокал,
Налей вина, чтоб дух мой воссиял.

Блаженный ток в крови моей бурлит,
Лаская душу, сердце обновит.

Сказитель, перед тем как начинать,
Стал жемчуг слов сверлить и подбирать.

Жил некогда в Аравии один
Великий муж, арабов властелин.

Стараньем шейха амиритов край
Поистине расцвел, как божий рай.

Земля, его дыханьем вспоена,
Была благоуханнее вина.

Муж доблестный всем обликом своим
Ни с кем другим на свете несравним.

Он украшал Арабский халифат
И, как Гарун Аджамский, был богат.

Как в скорлупе таящийся орех
Судьбою огражден от бедствий всех.

Но милостью других не обделя,
Сам был свечой, лишенной фитиля.

Он жаждал сына, так ракушка ждет,
Что в ней волшебный жемчуг расцветет.

Так хлебный колос клонится пустой
Без полновесной силы золотой.

Шейх тщетно уповал, что, сжалясь, рок
Дозволит древу новый дать росток:

У кипариса на закате дней
Побег взрастет из свившихся корней.

И на лугу фазан в палящий день
Под молодой листвой обрящет тень.

Счастливец тот, с кем рядом сын растет,
В потомках он бессмертье обретет.

Шейх к милосердью высшему взывал,
Дирхемы щедро нищим раздавал.

«Родись, мой месяц, мой желанный сын!»
Жасмин сажал он, но не рос жасмин.

В пустой ракушке силился опять
Жемчужную он завязь отыскать.

Не знал он, тщетно вознося мольбу,
Что слезной просьбой искушал судьбу.

Не ведал он, печалью угнетен,
Что в ожиданье каждом свой резон,

Что связано все тесно на земле,
И смысл особый есть в добре и зле.

Что если кем-то был отыскан клад,
То лучше не найти его в сто крат!

И в списке дел, что будут на пути,
Иные лучше вовсе обойти.

Ведь счастья не находят люди те,
Что пребывают в вечной суете.

Ключ к тайне ищут, к той, что на замке,
Не ведая, что ключ у них в руке.

Шейх, чтоб родился столь желанный сын,
В глубинных копях свой искал рубин.

Моленьям слезным внял благой творец
И первенца послал он наконец.

На розовый бутон похож сынок.
Не роза, нет! — манящий огонек.

Жемчужинка блестящая. При нем
Сменилась ночь неугасимым днем.

Весть разошлась по всем концам страны,
Отец сорвал замок своей казны.

Он роздал все. Так роза наземь в срок
За лепестком роняет лепесток.

Чтобы недугов мальчик не знавал,
Он добрую кормилицу призвал.

Не мать, а время нянчилось с сынком
И благостным поило молоком.

Был молока священного глоток
Как преданности будущей залог.

Та пища, что вкушал он, с каждым днем
Любовь и стойкость укрепляли в нем.

Индиго, окропившее чело,
Восторженные чувства в нем зажгло.

И, проливаясь, капли молока
Росой казались в венчике цветка.

Кто глянет в колыбель — произнесет:
«Соединились молоко и мед!»

Сиял младенец в люльке вырезной,
Покоясь двухнедельною луной.

«Талант любви ребенку богом дан!»
И наречен был Кейсом мальчуган.

Год миновал, и убедились все,
Что мальчику в пленительной красе

Сама любовь, благословляя в путь,
Вложила перл в младенческую грудь.