Неизвестно - Огненный ручей

Майка наморщила лоб, и все ребята замолчали.

Наконец Миколка сказал:

— Ага! Не выходит! У тебя ещё мозги не такие, как у взрослого!

— Тише ты! — строго сказал Витаха.— Я знаю, для поэтов самое главное — тишина.

— Написала! — вскочила Майка.— Слушайте! «Ты, Ми¬колка, как иголка, языком ты колешь колко!»

— Вот здорово! — удивились все.— Эпиграмму сочи¬нила!

И тут же мальчишки стали просить Майку написать про каждого стихи — про Петю, про Ваню, Колю и других. Май¬ка на ходу начала придумывать рифмы, которые вызывали у ребят улыбки; «Ваня — баня», «Петя — плети», «Коля — кролик».

А потом она предложила ребятам самим подобрать для неё рифмы и дать пять минут на сочинение. Ребята закри¬чали: «Печка — овечка! Мостик — хвостик! Баба—слабый!» Майка все рифмы запомнила и вдруг через пять минут прочла:

Дед Архип сидел на печке.

По дороге шла овечка,

У неё болтался хвостик.

Глядь, а на дороге мостик!

Этот мостик очень слабый —

Провалилась на нём баба.

И овца нырнула к рыбам!

А за рифмы вам—спасибо!

Все ребята завыли от восторга.

За пустырём раздалось урчание автомобиля, и над забо¬ром поднялся жёлтый столб пыли.

Через минуту на поле въехал зелёный «газик». Из него вылез человек в полувоенном костюме. Он вытер платком потное лицо и огляделся.

— Ура, Матвей Никитич приехал! — воскликнул Вита-ха и двинулся навстречу парторгу. Каждый старался подой¬ти к нему поближе, пожать руку.

В кругу толкался и Миколка. Он уже совсем оправился.

— Здорово, пионерстрой, здорово! — улыбаясь, говорил Матвей Никитич, протягивая руки.— Ого, как вас здесь мно¬го… Майка, и ты здесь?

— Здесь! — важно сказала Майка.

— А где Андрюшка?

— Нет его.

— Вот пострел! Семён Петрович уже четыре дня дома не ночует, а ему хоть бы что! Совсем забыл про отца. Вы его как увидите, так гоните к отцу.

— Ладно,— сказала Майка и добавила: —А нам, Матвей Никитич, для баскетбола специальные кольца нуж¬ны. А где достать, не знаем.

— Баскетбольное кольцо? — переспросил Матвей Ники¬тич.— Такое, с сеткой? Это мы сделаем. Я скажу в механи¬ческом цехе.

— А нам и сварочный аппарат нужен,— протиснулся вперёд Миколка.— У нас две трубы есть для железной мач¬ты, свой сварщик имеется — вот Витаха,—- а аппарата нет. Скажите, Матвей Никитич, что нам…

Миколку опять оттёрли. Он никак не мог снова подойти к Матвею Никитичу. Но потом, вскочив кому-то на плечи, крикнул:

— Матвей Никитич! Нам и долото нужно!

Матвей Никитич услыхал и эту просьбу. И, так как её легко было выполнить, тут же настрочил записку в столяр¬ную мастерскую и дал ребятам свой «газик». За долотом с Миколкой хотели ехать человек двадцать, но в машине уместилось лишь восемь.

Матвей Никитич ходил по площадке и удивлялся то¬му, как хорошо её распланировали. Он пробовал раска¬чивать уже врытые волейбольные столбы, но они не подда¬вались.

— Прочно сделано! Молодцы! — поминутно говорил он.— И дружно так у вас получается. Настоящими комму¬нистами растёте!

— А как же! — сказал Витаха.— Нам сейчас что ни скажи, всё пойдём вместе делать.

— Матвей Никитич, а коммунизм скоро будет? — спро¬сила Майка.

— А как же!.. Вы-то наверняка при коммунизме жить будете. Да и мы, старики, я думаю, доживём. Кругом уже люди новые, жизнь иная…

— А как это, Матвей Никитич,— люди новые? — спро¬сила Майка.— Я тоже новая?

— Новая. И Миколка новый, и Витаха. Ведь вас и срав¬нить нельзя с каким-нибудь школьником из капиталистиче¬ской страны. Вы на целых пять голов выше. А почему, знаете?

— Мы здоровее их,— сказал кто-то из ребят.

— Правильно. А ещё?

— Мы пионеры, а они нет,— ответила Майка.

— Правильно. Ну, а самое главное? — Матвей Никитич внимательно обвёл всех глазами.— У них, ребятки, с са¬мого детства знаете какое прививается понятие о жизни? Когда ты будешь взрослым, либо ты будешь другого гра¬бить, либо другой ограбит тебя. А мы… мы воспитываем вас так, чтобы вы и слова такого не знали — «грабёж». Вот, например, Майка: какая у тебя задача в жизни?

Майка застеснялась:

— Я… я хочу поэтом стать.

— Поэтом хочешь стать? — переспросил парторг.— А вот для чего?

— Буду такие стихи писать, чтобы все запоминали…

— Какая боевая! — улыбнулся Матвей Никитич.— Очень хорошее у тебя призвание. Пиши, пиши… И наш за¬вод также опиши в стихах. Он во время войны столько вы¬нес, что о нём надо целые поэмы писать. Знаешь…— Матвей Никитич снял белую фуражку и присел на траву,— в 1941 году фашисты вплотную подошли к заводу и хотели захватить его «тёпленьким», но наши рабочие с войсками целых полтора месяца обороняли его. Потом немцы собира¬лись снова пустить завод и привезли из Германии своих ин¬женеров. Но и этот фокус им не удался. Мы всё вывезли. А директора этого завода — был такой генерал Фридрих фон Зуппенпифке —я вот этими своими руками в 1943 го¬ду на чердаке поймал. Сидит он в темноте и трясётся от страха. А я взял его за шиворот и тяну на свет. Он визжит как поросёнок, думает, что мы его сейчас убьём. Но я не стал о него руки марать — пускай сам народ его судит…

В это время на пустырь вернулся «газик». Миколка жонглировал в воздухе долотом.

— Ну, трудитесь на здоровье!—сказал Матвей Никитич прощаясь. — А когда турник сделаете, дадите один разочек подтянуться?

— Дадим! — закричало несколько голосов. «Газик» фыркнул и рванулся. На нём вместе с Матвеем Никитичем поехала кататься вторая партия ребят.

— Хороший человек! — глядя вслед машине, сказал Ви-таха.

— Очень хороший: кататься даёт! — поддержал его Миколка.— Я вот когда вырасту, тоже пойду на парторга учиться.

Глава XVI ДРАГОЦЕННЫЕ МИЛЛИМЕТРЫ

В эти дни заводская многотиражная газета «Жигачёв-ский металлург» выходила под жирными заголовками:

ТОВАРИЩИ! ДО ПОДЪЁМА ДОМНЫ ОСТАЛОСЬ 5 ДНЕЙ!

ТОВАРИЩИ! ДО ПОДЪЁМА ДОМНЫ ОСТАЛОСЬ 3 ДНЯ!

Шли последние приготовления. От корпуса домны для её облегчения отсоединялись все трубы. Внутрь металличе¬ского корпуса вставлялся железный паук-распорка, чтобы домна не потеряла своей округлой формы. И, наконец, ис¬пытывался гидравлический подъёмник.

Домну решено было поднимать в воскресенье.

Эта работа, безусловно, была не секретной, но для того чтобы во время работы присутствовало поменьше «болель¬щиков» — а «болел» весь завод,— о предстоящем подъёме оповестили только самых необходимых людей.

В Министерство металлургической промышленности по¬летела телеграмма: «Обещаем дать чугун в срок».

Работы на домне, как и на других участках, проводились по жёсткому графику. Отойти от графика — значило не вы¬полнить своего обещания. Но этого никто не хотел. У рабо¬чих даже был девиз в стихах: