Анастасия Павлик - Зерно А

Коматозники.

И теперь я одна из них.

- Я дал тебе зерно. Можешь не волноваться на счет его стихийности – оно было абсолютно легальным.

Я и не волновалась. Я еще даже не проглотила новость о том, что стала коматозником, чтобы начать волноваться. Волноваться – значит, проглотить, переварить и аккумулировать в себе информацию и двигаться дальше.

- Легальные зерна можно достать только в Церкви механизированных, - лишенным интонации голосом сказала я.

- И у Агнии. Ну, пока она не сыграла в ящик.

Стоп, хватит. Мне было достаточно того, что Бык выстрелил мне в голову, я умерла, но, благодаря зерну Константина, стала коматозником. Я не могла сказать, в чем разница между «умерла» и «стала коматозником» - я всегда была уверена, что это одно и то же. Ты коматозник, а, значит, ты, дружище, мертв, мертвее некуда. Но, щурясь от яркого света супермаркета, чувствуя холод и запах крови, я больше не была в этом уверена.

Коматозность. Это многое усложняло. Особенно отношения с Владиславом. А родители? Что скажут папа и мама, когда узнают? О том, чтобы поведать им правдивую версию случившегося, и речи быть не может. Ни им, ни Владу, никому. Что теперь будет с моим бизнесом, с «Темной стороной»?

- О Боже, - пробормотала я. Скажи это, скажи. – Я коматозник.

- На самом деле все не так плохо.

- Нет, именно так плохо, - я закусила нижнюю губу. – Именно так, мать твою, плохо!

- Так, приплыли, - Константин резко ударил по рулю. Я даже не дернулась, продолжая таращиться в одну точку. – Хочешь сказать, что надо было позволить тебе истечь кровью и умереть? – Он почти рычал. – Ну извините, что поступил с тобой как распоследний ублюдок! Мой поступок, разумеется, не идет ни в какое сравнение с поступком Быка!

А, к черту.

Потеряв ко всему интерес, я залезла на сиденье с ногами, свернулась в клубок под тяжелой кожаной курткой и закрыла глаза. Когда в следующее, как мне показалось, мгновение открыла их, Константин садился в авто, а вместе с ним в салон рвались снежные хлопья. Я не чувствовала не холода, ни тепла, разве что ноги скотски затекли. В руках Константин держал коричневый бумажный пакет с логотипом супермаркета.

- Я кое-что принес.

Я смотрела на то, как он извлекает из пакета упаковку влажных салфеток, открывает их, достает одну и поворачивается ко мне. Запах свежести, чистоты. Жасмина. Он стал скрупулезно вытирать мое лицо, лоб, щеки, губы, шею, вытягивая из упаковки все новые и новые салфетки, а грязные бросая на приборную доску. Все салфетки на приборной доске были испачканы чем-то темным.

- Ты мог забрать зерно, оставить меня где-то на обочине и просто уехать, - сказала я.

Константин как раз наклонился к моему лицу и тер мою скулу. Его рассеянный взгляд обрел осмысленность. С близкого расстояния я видела каждую его ресницу, каждую тонкую морщинку.

- Мог. Да, черт подери, мог. Я так уже делал, - едва слышно добавил он, но его голос не дрогнул.

Я отвела взгляд в сторону и сглотнула:

- Так почему не сделал в этот раз?

Он перестал вытирать мою скулу, из его рта вырвался полувздох, полустон, он откинулся на сиденье. Я провела рукой по лицу и облизала губы. На губах остался солоноватый привкус мыла.

- Не знаю, - ответил он после затянувшегося молчания. – Я не мог позволить тебе умереть. Это все, что я знаю.

Что я могла на это сказать? Может, что это очень мило с его стороны?

В отсветах вывески супермаркета его лицо сделалось эфемерным, словно сотканным из зеленого дыма. Константин смотрел на меня.

- Бык все еще в багажнике? – спросила я.

- Конечно.

- Почему он стрелял в меня?

- На самом деле, думаю, он стрелял в нас обоих, тебе просто… не повезло.

Восхитительная формулировка: тебе просто не повезло. Если бы не Константин, я бы, дурочка, продолжала думать, что невезение – это когда ты обнаруживаешься стрелку на колготках, или ломаешь ноготь.

- Понятно, - я отвернулась. – Зато повезло тебе. Зерно-то было твое. Что, будешь шантажировать, тянуть из меня деньги? Любой другой именно так и поступил бы.

- Зерно было не моим, - улыбнулся он. Нет, зло оскалился.

- Класс. Теперь чувствую себя виноватой за то, что осталась жива. Вернее, стала коматозником.

Константин какое-то время всматривался в мое лицо. Его глаза были взбешенными, но лицо оставалось гладким и равнодушным.

- А ты, я посмотрю, зараза еще та, - продавил он сквозь зубы. Он вида его звериных зубов у меня по спине побежали мурашки. – Я не держу тебя, Рита, - он потянулся к дверце с моей стороны. – Ты свободна. У меня слишком мало времени, чтобы тратить его на тебя.

Я сжала зубы.

- А сколько у тебя есть?

Он был так близко, мог повернуть голову и коснуться губами моего лба. Было видно, что мой вопрос огорошил его.

- До утра, - ответил он внезапно осипшим голосом.

- Отодвинься.

Я стряхнула тяжелую куртку с себя и вылезла из машины.

- Ты приняла правильное решение.

Да, я знаю.

Хотя я чувствовала чуждое одеревенение в теле, но рука с удивившей меня стремительностью метнулась и вцепилась в дверцу, когда Константин, перегнувшись через сиденье, хотел закрыть ее. Он поморщился.

- Забыла что-то?

- Я не ухожу, Константин. Далеко, по крайней мере. Я хочу повидаться с Быком. Он может ответить как на мои, так и на твои вопросы.

- Ну да, общественная стоянка – отличное место для выяснения отношений с окровавленным пассажиром в багажнике. Первый представитель периферии настучит на нас в милицию.

Я проигнорировала его слова. Он вышел вслед за мной, снег заскрипел под подошвами его ботинок. Его слова неслись мне вслед.

- Ты меня слышишь? Проклятие! – Зверолюд хрипло выругался.

- Слышу, побереги проклятия. Бык убил меня, понимаешь? – буднично возразила я и открыла багажник. – Это дает мне некоторые преимущества. Нынче старина Бык обслуживает меня без очереди. Константин, - позвала я десятью секундами позже.

- Сожалею, но он не сможет обслужить тебя без очереди. Ни тебя, ни меня, ни кого бы то ни было.

Я захлопнула багажник, и как раз вовремя, потому что мимо нас, нагруженный двумя объемными пакетами, прошел тучный мужчина в длинной дубленке. Дубленка была из тех, какие люди покупают не потому, что являются обладателями превосходного тонкого вкуса, а потому, что эти дубленки словно говорят сами за себя: «Посмотрите, я стою пять штук, мой владелец может купить золотую карточку в любом супермаркете Порога». Обсмотрев меня с головы до ног (узнал меня?), Безвкусная Дубленка поставил пакеты в снег, открыл машину и сложил покупки на заднем сиденье. Мандарин выкатился из пакета и шлепнулся ему под ноги. Под Новый год мандарины – один из ходовых товаров. Наклоняясь за мандарином, мужчина закряхтел – живот явно доставлял ему массу неудобств.