Анастасия Павлик - Зерно А

Как пить дать, Эдуард улыбался. Он любил улыбаться и говорить одновременно. Нет, это не работа на публику, а привычка не терять лица даже перед самим собой. Кто я такая, чтобы осуждать его за это?

- Я не в настроении принимать гостей.

- И все же настоятельно рекомендую впустить меня. Ваши соседи скоро начнут интересоваться источником шума.

- Значит, уважаемый источник шума, уходите, пока не поздно.

- Мне надо с вами поговорить.

- А мне – выспаться.

- Хотите вы этого или нет, так или иначе, я войду в эту дверь.

Этим он добился должного эффекта. Зная, что его слова никогда не расходятся с поступками, я провернула ключ в замке и, приоткрыв дверь на длину цепочки, выглянула в подъезд. Красив как полубог, ни дать, ни взять, промелькнуло в голове.

Эдуард заискивающе улыбнулся, и мои челюсти сиюминутно свело в спазме, будто я выпила лимонный сок. Он надавил на дверь – совсем чуть-чуть, но вполне достаточно, чтобы порвать цепочку, будь на это его воля. Я была вынуждена сдаться и, хмурясь, отступила в глубину коридора. В чистой одежде, но с грязными мыслями, один из самых влиятельных коматозников города вырос на пороге моего дома.

Человеку требуется тридцать секунд, чтобы составить представление о собеседнике, и пять лет, чтобы рассеять первое впечатление. И это представление почти полностью основано на том, как человек одет. Я познакомилась с Эдуардом около пяти назад, но представление до сих пор не рассеялось. Не сказать, что оно было составлено целиком в пользу Эдуарда.

Я сфокусировала взгляд, и поняла, что нас разделяют уже не пара-тройка метров, а сантиметры. Вобравшее холод коричневое пальто коснулось моих голых ног, по коже побежали мурашки. Эдуард наклонился и коснулся губами моего лба. Я стояла как вкопанная, от потрясения разучившись дышать и даже не обращая внимания на зуд в носе, будто туда сыпанули перца. По молчаливому согласию все это время мы держались на расстоянии вытянутой руки. А сейчас, впервые за пять лет нашего знакомства, я вдруг чувствовала его дыхание у себя на лице, а сквозь тонкую майку – исходящий от него холод. Тонкую трикотажную майку. Захотелось ссутулиться и прикрыть грудь руками. Но я не сделала этого – все мысли были вытеснены осознанием того, почему он дотронулся до меня. И вмиг момент потерял всю удивительность и новизну.

Удивительность и новизну? Черт бы меня побрал за такие характеристики.

- Влад оторвет тебе голову, - буднично сообщил Эдуард, впервые обратившись ко мне на «ты». Мне показалось, он хочет оттолкнуть меня. Я никогда не видела его таким… злым? расстроенным? разочарованным? Его лицо оставалось безмятежным, но глаза метали молнии. – А потом оторвет ее и мне.

- Влад не настолько трудолюбив, - сказала я и не узнала собственный голос. Прислонившись к двери в ванную, я сползла на пол и застыла там дрожащим комком. Конечно, я все поняла. – Как ты узнал?

- Птичка на хвостике принесла, - ответил он мрачно. – Вообще-то я не верил до последнего в эти слухи…

- Слухи?

Эдуард скривился как от пощечины:

- Слухи, что прошлой ночью ты проглотила зерно.

Слезы хлынули из глаз. Я накрыла лицо руками и, всхлипывая, поняла, что отвратительна сама себе. Пережитое тяжеленным мешком свалилось на плечи, не давая возможности набрать полную грудь воздуха.

- Пожалуйста, Эдуард, - сказала я, - не говори ничего Владу. Придет время, и он сам обо всем узнает. Ты не представляешь, как он сейчас все усложнит.

Какое-то время мы оба молчали, травились в неуютной тишине, разбавляемой моими всхлипами и шмыганьем носом. Он не делал попыток утешить меня, а я не делала попыток разозлиться на него за это.

- Хорошо, - наконец кивнул он, - я ничего не скажу ему. По-крайней мере, от меня он этого не узнает.

- Спасибо, - выдохнула я.

И что-то протянулось между нами, что-то, от чего мне захотелось броситься к нему и рыдать, уткнувшись ему в грудь. Я холодно отношусь к демонстрации слабостей, и никогда не увлекалась этим. Но прошлая ночь наложила свой отпечаток, хорошенько пнула меня под зад, вышвырнула в коматозность. Слишком много нервов, слишком много тех, кто хочет погрузить в вас зубы и выкусить кусок. Любой не выдержит и расклеится.

- Будешь кофе? – почти ровно спросила я, беря под контроль голос.

Эдуард помог мне подняться. Ноги были тряпичными, коленки дрожали. Еще пару дней дрожащих рук, ватных ног и слез, и меня можно списывать со счетов как ненужную рухлядь. Следовательно, пора надевать ежовые рукавицы.

- Спасибо, не откажусь.

Не снимая ботинок и пальто, он прошел в комнату и расположился на диване. Наверное, не планировал долго задерживаться. Может, ему было противно находиться здесь после того, что я только что устроила. Может, он был более высокого мнения обо мне, а я взяла и сбила планку своей крутости, продемонстрировав свою слабую сторону. Это задело во мне струну и к моменту, когда я умылась холодной водой и тщательно растерла зубной щеткой десна, во мне клокотало раздражение. Как я могла выставить себя такой дурой! Да еще перед кем! Вдруг мысль о Владе и его гневе стала почти приемлемой.

Я постелила салфетку на стеклянную столешницу журнального столика и поставила на нее чашку. А сама, выдерживая дистанцию, села в кресло. Свет торшера прибивал тени к полу подобно тому, как дождь прибивает к земле пыль. Атмосферу вполне можно было назвать уютной, даже романтичной (что за черт?), если бы не отстраненное выражение на физиономии Эдуарда.

- Во что вы впутались, могу я узнать? – спросил он, перескакивая на «вы».

О да, сеанс откровений окончен.

Я не пыталась сгладить резкость в голосе:

- Спросите у птички, пусть она принесете вам и это на хвостике. А за подтверждением врывайтесь в мой дом, добро пожаловать.

По воздуху пошли нехорошие вибрации. Эдуард не донес чашку до своего лепного рта, его взгляд впился в меня. Меня спас зазвонивший телефон. Не извинившись, я вышла из комнаты и подняла трубку.

Звонила Диана, моя крестная. Он спросила, как у меня дела, конечно же, имея в виду ситуация с «Темной стороной», и предложила приехать к ней. Я глянула на часы: начало девятого. В любом случае, я не знала, куда себя деть, уж конечно не продолжать играть в молчанку с Эдуардом, а посему пообещала, что скоро буду. Коли Диана в курсе происходящего, следовательно, новость не замедлит выплеснуться из динамика телефонной трубки заграницу к родителям. Как вариант, можно попробовать убедить ее, чтобы она повременила играть роль птички с длинным хвостиком. Хотя я и сомневалась, что из этого что-то выйдет.

Я натянула джинсы, футболку, поверх свитер с v-образным вырезом, волосы расчесала, собрала в «хвост» и вышла к Эдуарду.

- Мне надо уехать, - объяснила я.