Неизвестно - Шелест Да не судимы будете

Из Харькова поступили тревожные сигналы, в городе больше недовольства — нет сахара. Выделенный фонд в 735 тысяч тонн мал, надо добавить не менее 250 тысяч тонн. Сахар на месте имеется, но фонды выделяет Москва, при нашей системе, пока будем «доказывать и решать», недовольства могут перейти в «скандал». Принял решение на свой рщк и страх выделить дополнительно Харькову сахара 250 тысяч тонн. Знаю, что это будет воспринято в Москве болезненно, но что делать, надо брать на себя ответственность во избежание больших неприят- ‘ ностей среди народа.

И. С. Хрущев прислал ответ на награждение его Шевченко­вской премией, вот содержание: «В борьбе за светлое будущее украинский народ вносит свой достойный вклад. От души же-

лаю рабочим, колхозникам, интеллигенции, всем трудящимся Украины новых, еще больших успехов в благородном труде, новых побед в осуществлении планов коммунистического строи­тельства, намеченных в Программе КПСС».

21—31 марта 1964 года. 23 марта в Октябрьском Дворце состоялся расширенный Пленум ЦК КПУ, присутствовало 2200 человек республиканского партийного актива. С докладом «О борьбе КПСС за сплочение международного коммунистическо­го движения» выступил Н. В. Подгорный. Пленум прошел хо­рошо, но я своим выступлением остался внутренне почему-то недоволен, даже объяснить сам не могу. Во время пребьгоания Подгорного в Киеве мы с ним много разговаривали. Он очень жалел, что ушел с Украины и по этому поводу высказывал какую-то затаенную обиду на И. С. Хрущева. В разговорах я ему полушутя сказал: «Возвращайся, я место уступлю. Сам с большим удовольствием уйду на благородное дело — работать на завод». Подгорный на это ответил: «Ведь ты хорошо понима­ешь, что это нй от тебя, ни от меня не зависит. Одно тебе скажу, что в республике работать хотя и далеко не легко, но зато знаешь, что ты делаешь и как-то свой «труд» ощущаешь. А главное — стоишь подальше от всяких интриг и «борьбы» за свое влияние в центре». И добавил: «Петро, ты себе не пред­ставляешь, как все это противно самому естеству». Я пытался более подробно выяснить, чем он так недоволен работой в цен­тре, но он от прямого ответа уходил. Только много высказал своих соображений о работе аппарата ЦК и далеко не совсем слаженной работе и состоянии дел в Президиуме ЦК КПСС, не раскрьюая самой сути вопросов. Тут же мне сказал: «Я тебя очень прошу, на всякий случай подбери, «забронируй» мне квартиру в Киеве». Об этом он мне и раньше говорил. Я ему ответил: «Квартира готова, переулок Дзержинского, дом 5, кв. 17, третий этаж, 5 комнат». Он меня за это поблагодарил.

Разговор с Подгорным меня встревожил, но я себе даже не мог представить, что там в центре творится. Внешне все хоро­шо, единодушие и сплоченность. Хрущев у вершины власти, и его все поддерживают и даже очень восхваляют. На следую­щий день Подгорный улетел в Минск, тоже выступать с докла­дом. Прошло некоторое время, и острота разговора моего с Подгорным как-то сама по себе за делами притупилась.

Из Москвы мне позвонил Ильичев, секретарь ЦК, и потре­бовал разобраться с книгой, выпущенной Политиздатом Украи­ны. Книга назьгоалась: «Иудаизм без прикрас», автор Кичко Ильичев предупредил меня, что этот вопрос будет разбираться на Секретариате ЦК, докладьшает Алексеев, заведующий отде­лом пропаганды ЦК КПСС, и что содержание этой книги доложено Н. С. Хрущеву. Я сам только после этого прочел эту книгу и ничего предосудительного или крамольного в ней не нашел. Не понятно, почему вокруг этой брошюры поднят такой шум — какое-то шараханье. Почему можно и разрешается кри­тиковать все религии, кроме иудейской и действий сионистов? Ну что ж, дадим «объяснение».

28 марта выехал в Москву. Завтра в 20.00 с Киевского вокзала специальным поездом партийно-правительственная де­легация, возглавляемая Н. С. Хрущевым, отбывает в Венгрию. Делегация в Венгрии пробыла 10 дней. Из ознакомления и веде­ния переговоров видно, что в стране имеются свои большие политические и идеологические трудности и сложные вопросы.

На одном из митингов на заводе выступал рабочий и обра­тился к Хрущеву с просьбой оказать помощь в получении металла и каких-то электромоторов. Хрущев, как всегда, на эти вопросы реагировал быстро и, очевидно, чтобы разрядить об­становку, тут же в реплике сказал: «Вот тут в нашей делегации присутствует товарищ Шелест, секретарь ЦК КПУ, очевидно, от него к вам не поступает металл и электромоторы. Так вот, давайте ему скажем, что же он венгерский гуляш кушает, а моторов не поставляет. Так вот, не будет металла и моторов, не дадим ему гуляша». Все это им было сказано в шутку, с его добродушной улыбкой, он даже в это время подозвал меня к себе, и вся масса народа обратила на меня внимание, все приняли как шутку и расхохотались. Я ответил: «Никита Сер­геевич, разберемся и примем меры». Он снова подал реплику: «Разбирайся, мол, иначе не получишь гуляша» — это снова вызвало оживление. Все речи на этом митинге, в том числе и эти реплики, шутки и смех, были помещены в центральных газетах. Некоторые товарищи тогда из центра хотели все это истолковать как оскорбление мне. Даже венгры как-то растеря­лись и отнеслись ко мне «сочувственно». Хрущев же мне сам сказал: «Тов. Шелест, вы не обижайтесь, то была шутка для разрядки создавшегося положения».

В искренность его слов я верил, потому что мы с ним вдвоем почти каждый вечер прогуливались по территории нашей рези­денции, и он очень много высказьшал доверительных вопросов по поводу работников ЦК, в том числе говорил о Подгррном, но не плохо. Нелестно отзывался о Брежневе и совсем убий­ственно — о Суслове. Я, конечно, вСе слушал и молчал. Сам Хрущев был несколько при этом возбужден — как-то вечером мы прогуливались, и, естественно, за ним шел его личный охранник, он приблизился к нам, в это время Хрущев просто рассвирепел и сказал: «А вам что ну^о, что вы подслувдивае- те, шпионете за мной? Занимайтесь своим делом!»

Я как-то растерялся, но все же нашелся сказать: х^Никита Сергеевич, он ведь находится на службе». Он сказал: «Если он на службе, пусть и несет свою службу, а не подслушивает, знаем мы их». На этом разговор был закончен. Охранник удалился на почтительное расстояние, мы еще долго вели беседу с Хруще­вым на разные темы.

И апреля 1964 года делегация возвратилась в Москву. В ЦК КПСС я имел встречу и обстоятельную беседу с Н. В. Подгор­ным по многим вопросам. Он расспрашивал меня о поездке в Венгрию и какие были беседы у меня с И. С. Хрущевым, я ничего не утаил от него. Подгорный вспомнил о «венгерском гуляше» и хотел выразить свое «возмущение», я ушел от зтого вопроса как не имеющего существенного значения. У Подгорг ного спросил совета, что нам делать с предстоящим юбилеем — 70-летием Н. С. Хрущева.