Неизвестно - Шелест Да не судимы будете

Позвонил Подгорный, просит срочно прилететь в Москву — надо посоветоваться по ряду вопросов. В Москве находился с 7 по 10 июня. В ЦК состоялось большое представительное совещание по вопросам строительства птицефабрик. Говорили много, хорошо, горячо, но, по существу, решений никаких. Был во многих отделах ЦК КПСС по разнообразным делам, в МК КПСС, согласовывал некоторые вопросы в связи с открытием памятника Шевченко в Москве. Был на приеме у секретаря ЦК Пономарева и Суслова, решал ряд вопросов, связанных с отде­лами, которые они курируют. Суслов — это настоящий «пар­тийный» чиновник, идеологический начетчик, догматик, поли­тический аскет. Такие люди — это страшное явление в нашей партии.

Митинг, посвященный открытию памятника Т. Г. Шевченко в Москве, возле гостиницы «Украина», прошел хорошо, я вы­ступал, волновался, поблагодарил ЦК КПСС, Хрущева, весь русский народ за большое внимание к сыну украинского наро­да — Т. Г. Шевченко. Открытие памятника, концерт мастеров искусств, в том числе и Украины, а также прием прошли хорошо.

Был на Мироновской селекционной станции, имел обстоя­тельную беседу с директором станции, известным селекционе­ром Ремесло Н. В. Он вывел замечательный сорт пшеницы «Мироновская-808». Она уже третий год находится на сортоис­пытаниях. Несмотря на то, что результаты отличные, хода нет. Надо с этим сортом пшеницы решительно выходить на товар­ное производство. И вот, будучи в колхозах имени Жданова (председатель А. Бузницкий), в колхозе в с. Масловка (предсе­датель Батура) — хорошие хозяйства, надежные председатели, у которых слово не расходится с делом,— договорился, что в их хозяйствах начнем прокладывать дорогу в производство «Миро- новской-808». Так, по существу, была дана жизнь «Мироно­вской», а позже о ней заговорили во весь голос не только у нас, а и за кордоном. И она стала одной из лучших пшениц в стране. Но для этого надо было пойти на риск, отступить от «стандар­тов», неизвестно кем установленных из сильной боязни их «нарушить».

Хрущев изменил свой первый вариант проведения отпуска. Не поехал отдыхать в Крым, а отдыхает в Пицунде.

Мне из Москвы позвонил Брежнев и передал, что во что бы то ни стало надо 20 июня быть в Крыму по важному вопросу. Я ответил, что у меня отпуск с 1 июля. Что же касается 20 числа, то я никак в это время не могу быть э Крыму, так как наметил поездку по областям с определенными мероприятиями, и там ждут меня. Самое раннее я могу прибыть в Крым 24—25 июня, но с расчетом уже там начать отдых. Брежнев перезво­нил и сказал, что с моими предложениями и пожеланиями «они» согласны.

Итак, в Крым уехал машиной, чтобы посмотреть поля южных областей. Был в Днепропетровской, Запорожской, Хер­сонской и частично в Крымской областях, смотрел посевы, обработку полей. Очень тревожит все. Стоит сильная засуха, суховеи, относительная влажность очень низкая.

Я очень устал, в прошлом году не пользовался отпуском, а работа выматывает основательно. Хорошо, что Хрущев раз­решил мне отпуск. С семьей обосновался на даче № 5 «Чаир». Очень доволен, что со мной внук Петя, очень общительный и забавный мальчик. Прошло 5—6 дней отпуска, начал отхо­дить от нервного напряжения и физической усталости. Жизнь начала приобретать несколько спокойный характер. Хотя еже­дневно звонки из Киева и Москвы не давали покоя. Но, если на тебе большое дело, от него нет нигде покоя, да и напрасно его искать. Жизнь наша построена так, что в своих мыслях сам выходишь на задание самому себе и окружающим тебя. Но все же относительный спокойный ритм жизни налаживался.

3 июля мне сообщили товарищи, которые меня обслужива­ли, что ко мне на дачу собирается приехать Л. И. Брежнев.

Откровенно говоря, меня это несколько озадачило. С Брежне­вым я не так был близок, чтобы он просто так приехал, без особой надобности. Я мог ожидать приезда ко мне Н. В. Под­горного, который в это время отдыхал в Крыму, на даче в Мухолатке. Ибо я не один раз бывал у него дома и на даче, да и он не «обходил» меня своим присутствием, посещениями и самыми задушевными разговорами. Но факт есть факт, а гость — «священная особа», я распорядился, чтобы достойно приняли и встретили гостя.

Часа через два появился на даче Брежнев. Я достойно и любезно его встретил. Сели на скамейку, ведем ничего не значащий разговор о погоде, воде, купанье. В это время к нам подошел внук Петя. Брежнев к нему обратился: «Мальчик, как тебя зовут?» Петя ответил. «А как тебя зовут?» — обратился он к Брежневу, тот ответил. Петя подумал немного и сказал: «А, знаю, ты дядя Леня из кинобудки». Такой ответ меня озадачил, и Брежнев несколько был смущен, а я почему-то чувствовал какую-то виновность в «нетактичном» заключении внука. Се­кретарь ЦК Ю1СС, и вдруг похож на «дядю Леню из кинобуд­ки»! Оказалось, что на дачу приезжал киномеханик, тоже «дядя Леня». В общем, «недоразумение» было выяснено, и Брежнев после этого долго в разговорах и рассказах вспоминал свою встречу с моим внуком Петей и передавал ему приветы. Быва­ло, говорил мне: «Передай Петро, привет Пете от дяди Лени из кинобудки»,— это была всегда шутка.

Брежнев предложил мне пройтись и поговорить, чтобы никто нам не мог мешать. Я предложил пройтись на пирс выкупаться и там в беседке спокойно поговорить. Предложение было принято, но о чем будет идти разговор, я понятия не имел. Брежнев начал расспрашивать меня, как мне работается, много ли трудностей, как поддерживают меня члены ЦК КПУ и в це­лом партийный актив? Я ответил, что объем работы огромный, работаю на этой работе сравнительно немного, и, естественно, есть трудности, недочеты, недоработки и даже возможны упу­щения. Что касается поддержки членов ЦК и партийного акти­ва, то я чувствую, что имеется определенный деловой контакт и хороша поддержка. Жаловаться нельзя, надо больше контак­тировать, прислушиваться, пришщпиально относиться к реше­нию вопросов, тогда меньше останется времени рассуждать, кто и как к кому относится. Такой мой ответ, я почувствовал, насторожил Брежнева, и он разговор повернул по другому руслу — о работе промышленности и сельского хозяйства. Че­рез некоторое время он якобы между прочим, невзначай задал мне вопрос: «А как к тебе относится Н. С. Хрущев?» Я отве­тил, что сколько с ним ни встречался, всегда вел разговор откровенно, он всегда выслушивал, давал советы. Если с чем не соглашался, то он спокойно растолковывал мою ошибку, дока- зьгоал свою правоту. В заключение я сказал, что мне кажется, что Н. С. Хрущев ко мне относится спокойно, как руководи­тель к младшему. С его стороны я никогда в свой адрес не слыхал ни окрика, ни грубого обращения. При этом Брежнев как-то не совсем внятно проронил слова: «Это он в глаза, а за глаза может другое говорить и говорит».