Неизвестно - Яковлев А. Сумерки

Осенью 1936 года армейские партийные организации по­лучили директиву Политбюро «Об отношении к контррево­люционным троцкистско-зиновьевским элементам». В ней давалась жесткая установка рассматривать «троцкистско-зи- новьевских мерзавцев... как разведчиков, шпионов, дивер­сантов фашистской буржуазии в Европе». В директиве гово­рилось: «Необходима расправа с троцкистско-зиновьевски- ми мерзавцами, охватывающая не только арестованных, следствие по делу которых уже закончено, и не только под­следственных вроде Муралова, Пятакова, Белобородова и других, дела которых еще не закончены, но и тех, которые были раньше высланы».

Трагические последствия для РККА имел февральско-мар- товский (1937 г.) пленум ЦК ВКП(б). В докладах Сталина, Молотова, Кагановича, в принятых на пленуме резолюциях был сформулирован курс на физическое истребление всех, кого режим мог посчитать своими потенциальными против­никами. Органы НКВД начали массовые аресты командиров и политработников Красной Армии, добиваясь от них пока­заний о якобы существовавшей в армии подпольной троцки­стской организации, возглавляемой Тухачевским, Якиром, Корком, Эйдеманом.

За многими из них еще с середины 20-х годов велось аген­турное наблюдение. Уже в те годы от арестованных требова­ли показаний, компрометирующих Тухачевского, Якира и других высших военачальников. Не сразу, но следователям удалось «выколотить» показания о том, что Тухачевский счи­тает положение в стране тяжелым и выжидает благоприятной обстановки для захвата власти и установления военной дикта­туры. Эти «показания» были доложены Сталину. В письме от

24 сентября 1930 года он пишет Орджоникидзе:

«Здравствуй, Серго! Прочти-ка поскорее показания Каку- рина-Троицкого и подумай о мерах ликвидации этого непри­ятного дела. ...О нем знает Молотов, я, а теперь будешь знать и ты... Стало быть, Тух-ский оказался в плену у анти­советских элементов и был сугубо обработан тоже антисо­ветскими элементами из рядов правых. Так выходит по ма­териалам. Возможно ли это? Конечно, возможно, раз оно не исключено. Видимо, правые готовы идти даже на военную диктатуру... Покончить с этим делом обычным порядком (немедленный арест и пр.) нельзя. Нужно хорошенько обду­мать это дело... Поговори обо всем этом с Молотовым, когда будешь в Москве».

Сталин и Ворошилов провели очные ставки между Туха­чевским и лицами, которые давали на него показания, а так­же беседы с Гамарником, Якиром и Дубовым, которые выра­зили недоверие к показаниям Какурина и Троицкого. Фами­лия Тухачевского была на этот раз изъята из могильного списка. Но фальсификаторов из спецслужб это решение за­дело за живое. Они догадывались, что Сталин хочет изба­виться от Тухачевского, они же вместе потерпели жестокое поражение под Варшавой во время гражданской войны. Не­божителю земные свидетели не нужны. Агентурная разра­ботка Тухачевского и других стала еще активнее. К ней под­ключили и зарубежную разведку. Была организована слож­нейшая многоходовая операция.

В начале 20-х годов ОГПУ, проводя агентурные мероприя­тия за границей по борьбе с белой эмиграцией («Трест», «Синдикат-4» и др.), распространяло легенды о наличии в СССР контрреволюционных монархических организаций, в состав которых будто бы входили многие бывшие офицеры царской армии, в том числе Тухачевский, С. Каменев, Лебе­дев и другие. Обратная связь сработала. Легенда понра­вилась западным спецслужбам. Они решили «помочь» со­ветскому руководству обезглавить армию. Сначала к делу подключилась немецкая разведка. Из Германии начала по­ступать агентурная информация о наличии в Советском Союзе «Военной партии», захватившей крупные посты в ар­мии и готовящей переворот и устранение Сталина. Сообща­лись также различные сведения о Тухачевском, Блюхере, С. Каменеве, Буденном и других. В начале 1937 года подоб­ные сведения начали поступать к советским агентам и по ли­нии разведывательных служб Франции, Японии, Эстонии, Польши.

Тем временем в апреле — мае 1937 года от заместителя наркома НКВД Прокофьева, начальника особого отдела Гая, заместителя начальника оперативного отдела Воловича, быв­шего начальника ПВО Медведева выбили показания о том, что Тухачевский, Якир, Уборевич, Корк, Эйдеман, Фельдман и некоторые другие участвуют в военном заговоре.

Настойчивость советской и иностранных разведок срабо­тала. 10 мая 1937 года Тухачевский и Якир были освобожде­ны от занимаемых ими постов. Вскоре они, а также Корк, Фельдман, Эйдеман и Уборевич были арестованы. Началась масштабная фальсификация дела о военно-фашистском за­говоре. Прибегая к обману, шантажу, избиениям, следовате­ли добились от Путны, Фельдмана, Корка, Примакова, а за­тем и от Тухачевского, Эйдемана, Якира и Уборевича при­знаний в государственных преступлениях. Они оговорили большую группу видных военных и политических работни­ков армии.

С 1 по 4 июня 1937 года состоялось заседание Военного совета при наркомате обороны. Его участники были озна­комлены под расписку с «признательными» показаниями Ту­хачевского и других. Эти же показания широко цитирова­лись в докладе Ворошилова, который он начал с утвержде­ния, что «органами Наркомвнудела раскрыта в армии долго существовавшая и безнаказанно орудовавшая, строго за­конспирированная контрреволюционная фашистская орга­низация, возглавлявшаяся людьми, которые стояли во главе армии». Ворошилов призывал: «Немедленно, сейчас же же­лезной метлой вымести не только всю эту сволочь, но все, что напоминает подобную мерзость...».

Сталин заявил, что в стране был «военно-политический заговор против Советской власти, стимулировавшийся и фи­нансирующийся германскими фашистами». Руководителями этого заговора были названы Троцкий, Рыков, Бухарин, Руд- зутак, Карахан, Енукидзе, Ягода, а по военной линии — Тухачевский, Якир, Уборевич, Корк, Эйдеман и Гамарник. Сталин сообщил присутствующим, что из этих лиц десять че­ловек, кроме Рыкова, Бухарина и Гамарника, являются шпионами немецкой, а некоторые — и японской разведок. Сообщив, что по делу о заговоре уже арестовано 300— 400 военнослужащих, Сталин выразил недовольство отсутст­вием разоблачительных сигналов с мест и сказал, что если в них «будет правда хотя бы на 5%, то и это хлеб».

Разрозненные дела на всех военачальников 5 июня

1937 года были объединены в одно следственное производст­во. Оно получило название «Военно-фашистского заговора». Вышинский формально допросил всех обвиняемых, доложил Сталину и подписал обвинительное заключение. 11 июня пе­ред началом судебного процесса на приеме у Сталина были Ежов и председатель суда Ульрих. В этот же день дело Туха­чевского, Якира, Уборевича, Корка, Эйдемана, Примакова, Фельдмана и Путны рассмотрело Специальное судебное при­сутствие Верховного суда в составе Ульриха, Алксниса, Блю­хера, Буденного, Шапошникова, Белова, Дыбенко, Каширина и Горячева. При полном отсутствии доказательств, основыва­ясь только на самооговорах, Судебное присутствие пригово­рило их к расстрелу. Приговор был приведен в исполнение на следующий день.