Неизвестно - Разумихин Трое из сумы

Раньше критика стремилась быть обращённой ко многим. Сегодня, как верно заметил И.Золотусский, «Немзер читает Басинского, Басинский – Немзера, вот и вся критика».

Раньше были критические споры, далёкие от правил. Сегодня, по признанию самих участников, это «пинг-понг не по правилам».

Раньше я в статье о детской литературе задавал вопрос: взрослые дети: заботы или забавы? И довольно критично отзывался о правиле без исключений, какому беспрекословно следует детский писатель В.Крапивин, и прозрачной злости интеллигентных мальчиков, его героев, живущих какой-то не детской, а выдуманной для них писателем жизнью. Известный уже тогда писатель публично обижался, возмущался, спорил. А сегодня о нём пишут: «Героям Владислава Крапивина от 10 до 12 лет, но они чувствуют себя взрослыми. Писатель готовит детей совсем не к тому миру, в котором им предстоит жить», но писатель ни гу-гу. Видимо, теперь это не критика, а реклама, продвижение товара на рынке. Не важно, что пишут, лишь бы писали!

Может, и впрямь, сейчас не время критики и литературы? Нынче время беллетристики и её «впаривания» покупателю?

И тогда что, получается, прав Саша Казинцев, который как бы остался в профессии, но принципиально «отвернулся» от критики и стал политическим, историческим и экономическим публицистом-аналитиком?

Сергей Куняев: « Трагедия стихии и стихия трагедии »

Повторю свой вопрос (потому как он для меня принципиальный): неужели прав Саша Казинцев, который принципиально «отвернулся» от критики и стал политическим, историческим и экономическим публицистом-аналитиком?

Вдумаемся, если время и обстоятельства, казалось бы, не оставляют возможности заниматься любимой литературной критикой, то чем не выход – всю критическую мощь обрушить на само время и обстоятельства, определяющие такую жизнь.

К тому же имелся ещё один существенный фактор: литературный критик в журнале «Наш современник» уже был, по стечению обстоятельств Сергей Куняев – сын главного редактора. Вступать с ним в конкурирующие отношения – может добром не кончиться. Саша всё же по натуре человек осторожный – хотя, надо признать, слывёт отчаянно-дерзким и даже агрессивным.

В пору своей молодости Казинцев-литературный критик вёл острую полемику с русофобской критикой и часто был прав по сути, пусть даже иной раз он и передёргивал. Однако кто в те времена не грешил по мелочам! Но, хочу заметить, уже тогда Саша, воюя с «бытовой» или «амбивалентной» прозой, демонстративно отказавшейся от различения добра и зла, сражался не с литературным течением, а с серьёзным симптомом нравственной болезни общества.

Так что, с одной стороны, некоторый опыт «социального протеста» у него накопился. С другой, в каком-то разе бывшему аспиранту факультета журналистики МГУ всё же повезло. Как бы тяжело материально и нравственно ему ни приходилось в жуткие годы «революционного» разрыва с советской системой и становления новой политической и экономической системы, у него всегда оставались журнальные страницы, на которых он мог выплеснуться.

Прошедшие годы показали: Казинцев нашёл себя в жанре, идущем от журнальной публицистики со времён Новикова, Крылова. С 1991 года и по настоящее время он ведёт в «Нашем современнике» авторскую рубрику «Дневник современника», для которого характерны общественный пафос, ораторский стиль, патетика, полемичность… и доля демагогии, приправленной ссылками на патриотизм.

Многочисленные статьи Казинцева, опубликованные в журнале, выстраиваются в своеобразную хронику сначала времени российской смуты, а потом и последующих лет вплоть до наших дней. Не могу считать себя прилежным читателем статей, написанных им в последние годы, тем не менее иногда беру на себя труд полистать их, чтобы в очередной раз узнать:

что есть необходимость единения русского народа перед лицом внешних и внутренних угроз,

что в сегодняшних условиях невозможно воспроизвести ни советскую, ни дореволюционную имперскую модели,

что необходим поиск новых форм и путей развития при непременной опоре на национальный опыт,

что именно связь с народом, в т. ч. его историей, наделяет человека истинной свободой – в противовес разрушительному индивидуализму,

что мы живём в эпоху крушения великих надежд, высоких идеалов, отсутствия ярких личностей и решительных поступков,

что существует масса мифов о построении на постсоветском пространстве гражданского общества, что наша выборная система лжива,

что за витриной «прав человека» в западном обществе скрывается та же ложь и фальшь в человеческих отношениях,

что Кремлю удалось подчинить себе не только четвёртую власть, но и третью – судебную,

что фальшиво и само долларовое богатство Запада,

что массы и власть сплошь и рядом оказываются на разных полюсах не только иерархического, но и политического спектра,

что возможен, однако, другой мир, отличный от этого жестокого супермаркета, который нам навязывает неолиберализм,

что в другом мире будет выбор между войной или миром, памятью или забвением, надеждой или отчаянием, серым цветом или всеми цветами радуги,

что, наконец, из «Нет!» возможно рождение «Да!», которое вернёт человечеству возможность воссоздавать каждый день непростой мост, соединяющий мысли и чувства…

Продолжать тезисы материалов Казинцева можно до бесконечности. Но, поверьте, нелёгкое это занятие – читать и сопоставлять написанное им сегодня с тем, что было сказано им хотя бы вчера. Зачастую Сашины политические, экономические прогнозы опровергает сама жизнь, а если не опровергает, то существенно корректирует. Но Саша с неизменной верой в силу своего слова, словно приговорённый богами вкатывать на гору тяжёлый камень, продолжает свой сизифов труд, который, как помнится, означает бесконечную и безрезультатную работу. Согласно Гомеру, Сизиф был хитрым, порочным и корыстолюбивым человеком. Не стану утверждать, что Саша таков, хотя и сказать, что Казинцев с тяжёлым камнем или без него готов взойти на Голгофу, тоже поостерегусь.

Из московских критиков, с кем мне доводилось иметь дело, готов назвать немало интересных, по-настоящему разносторонних, остроумных профессионалов. И Саша, несомненно, один из них. Но по прошествии лет с грустью лишь двоих из всех могу признать людьми с безупречной и человеческой, и профессиональной совестью: Юру Селезнёва и Анатолия Ланщикова – двух красавцев, вдохновенно-стремительных и в слове, и в жизни.

Но Казинцева в один ряд с ними я ни за что не поставлю. И дело вовсе не в том, что нынешнее его письмо язвительно-скучное, однообразно-заунывное (при всём том, что Саша не всегда банален и откровенно прямолинеен). Чувствуется в его словах жуткий груз усталости от хождения по кругу, от повторяемости, такой же усталости, какая даёт о себе знать в речах и печатных выступлениях многих, если не большинства, современных публицистов, с некоторых пор предпочитающих называться политологами: будь то А.Проханов, М.Урнов, В.Никонов, М.Делягин, Г.Сатаров, С.Марков, А.Ципко, Л.Радзиховский и тьма других зависимо-независимых персонажей кукольного театра политики.